Пятеро мужчин посмотрели друг на друга, и затем все взгляды остановились на Себастьяне. Он медленно кивнул.
— Мы хотели бы взять образцы крови у каждого из вас для анализа; провести обследования, и, если такое возможно, взять образцы костного мозга.
Себастьян покачал головой.
— Прошу прощения, это невозможно.
Сердце Элизабет упало.
— Не понимаю. Почему нет? Тесты практически безболезненны и могут спасти миллионы жизней.
— В нашей крови нет ничего, что могло бы вам помочь, и мы не собираемся выступать морскими свинками для ваших экспериментов. Это единственное, чего мы боялись, когда объявили людям о своем существовании.
— Но…
— Простите, мисс Монтроуз, но мое решение является окончательным. Это невозможно.
* * *
В течение шести месяцев Элизабет и Том переходили от стаи к клану, от клана — к прайду, просили об одном и получали одинаковый отказ. Нет. Нет. Нет. Как и в случае с Себастьяном фон Дрейком, никто не старался им что-либо пояснить или обговорить, сообщалось только то, что кровь оборотней не сможет помочь им в исследованиях. Тем не менее, как это было возможно, если все они признали, что у них иммунитет к болезням? Элизабет отчаялась.
Сегодня генерал назначил встречу у себя в офисе, Элизабет трясло от ужаса, поскольку она представляла, что скажет генерал. Она боялась, что проект будет свернут, а вместе с ним — ее работа и ее мечты.
Было только девять часов утра, а Лиз уже была одета и мерила шагами свою кухню. Телевизор бормотал новости на заднем плане, поэтому она могла притворяться, что смотрит их, но на самом деле Лиз была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на что-либо, кроме предстоящей встречи. Но что еще она могла бы сделать? Сделала ли она все возможное, чтобы заставить оборотней согласиться? Нет. Она сделала все, что могла. Оборотни были категорически против сотрудничества. Если бы только она могла понять, почему. Это просто не имело никакого смысла. Обследование не повредит им в любом случае. Почему они не помогут?
Встреча была назначена на час дня, ей понадобится полтора часа, чтобы доехать до Кларксвилла, что дало ей два с половиной часа на подготовку. Иногда действительно ужасно не иметь друзей. Ее жизнь была заполнена только врачами, обучением и исследованиями. Кошка Гизмо был единственным существом, которое могло считаться ее другом. Пушистый клубок обвился вокруг ее ног, пока она мерила шагами кухню, Лиз наклонилась и подняла кошку. Опустившись на кухонный стул с кошкой на коленях, она погладила ее, шепча:
— Прости, детка. Я не обращала на тебя особого внимания в последнее время, не так ли?
Гизмо моргнула, уставившись на Лиз своими желтыми глазами, и подтолкнула ее руку, требуя больше ласки, выгнув шею, когда Лиз подчинилась и почесала ее за ушками. Сидеть с мурлыкающим меховым комочком на коленях — вот что ей нужно. Нервная дрожь прошла, и чувство спокойствия наполнило ее. За свою короткую жизнь она пережила больше, чем когда-либо приходилось пережить большинству людей, и она выжила. И это она тоже переживет. Если проект закроют, она найдет другой, ее жизнь на этом не закончится. Пусть немного, но она все еще поживет. Она должна помнить об этом. Каждый день был подарком, никто не знал, сколько еще продлится ремиссия.
Она была поражена, когда Гизмо спрыгнула с ее колен. Должно быть, она задремала, потому что часы на стене показывали одиннадцать часов. Что ж, по крайней мере, ожидание закончилось, она могла выезжать, остановиться и взять что-нибудь в Кларксвилле на ланч, пообедать и вовремя попасть на встречу. Вздохнув, Лиз встала, отряхнула кошачью шерсть с юбки, взяла портфель и телефон и направилась к своей машине.
Когда она вошла в кабинет своего отца, она с удивлением обнаружила незнакомого мужчину, сидящего в одном из кресел для посетителей. Его воротник украшали серебряные дубовые листья, значит, он был полковником, а выглядел, как представитель спецвойск. Майор Кратчфилд также присутствовал, но больше никого из команды не было. Трое мужчин поднялись, когда она вошла в комнату, и Лиз изогнула бровь, адресуя отцу молчаливый вопрос.
— Элизабет, войди, пожалуйста, и закрой дверь. — Он обошел стол и подошел к ней, целуя в щеку. Потом он обнял ее и подвел к незнакомцу. — Я бы хотел познакомить тебя с новым участником проекта Асклепий, полковником Джоном Ридом.
Элизабет пожала руку мужчине, но ей пришлось сопротивляться желанию вытереть потом ладонь о свою юбку. Что-то в этом человеке вызывало ее стойкое отвращение. Он был высокий, широкоплечий и прекрасно выглядел, но его выдавал холодный, мертвенный взгляд. Как будто в нем отсутствовала всякая человечность. Он ужасно не понравился Лиз, хотя для нее такое отрицательное отношение было крайне редким. В основном, Лиз нравились все.
— Присаживайтесь, и давайте начнем, — сказал Патон, возвращаясь к креслу за столом.
Элизабет села и сложила руки на коленях.
— Что происходит? Почему мы добавляем еще одного участника в проект?
— На самом деле, мы добавляем в проект целую команду. Полковник Рид будет руководить секретной поисковой группой проекта.
— Секретный поиск? Я не думаю, что мне нравится, как это звучит, отец. Что ты имеешь в виду конкретно? Мы говорим о похищении людей??? О привлечении к участию силой?
— Я предпочитаю думать об этом как о стратегическом присвоении необходимых активов, — ответил Патон.
— Это семантика, отец. Ты имеешь в виду похищение людей! Как вы думаете, что произойдет, когда вы отпустите этих людей? О, Боже! Вы не планируете их отпускать, не так ли? Ты же не планируешь держать их в плену постоянно?
— Господи, девочка моя, избавь меня от мелодрам! Конечно, мы не планируем держать их в плену до конца их дней. Мы дадим им легкую наркотическую смесь, над которой поработали наши ученые, и они ничего не вспомнят. Просто из их памяти выпадет денек-другой, ничего более.
— Скажи мне, что ты это не серьезно! Вы не можете проводить медицинское обследование людей без их разрешения. Это противоречит конституции, в конце концов! Это противоречит медицинской этике! Это… это… у меня нет слов от возмущения!
— Просто успокойся, юная леди. У нас есть особое разрешение от самого президента Соединенных Штатов на проведение этих экспериментов. Они имеют первостепенное значение для национальной безопасности.
— Я первая, кто считает, что лекарство от рака и других болезней имеет огромное значение для всего мира, но никак не для национальной безопасности. Как ты это объяснишь?
— А ты когда-нибудь думала, что случится, если оборотни захотят заняться терроризмом??? Они невосприимчивы к болезням, они в состоянии перебить всех людей и захватить власть в стране!
— О, не начинай отец. Тебе не кажется, что ты выдаешь желаемое за действительное? Оборотни составляют менее трех процентов населения.
— Это мы знаем, но нам неизвестна скорость их размножения. Кроме того, возможно ли, что они могут превращать людей в оборотней? Об этом тоже ходят слухи. Они хранят слишком много секретов, и отсутствие сотрудничества с их стороны весьма беспокоит Вашингтон.
Элизабет глубоко вздохнула и подумала о том, что сказал ее отец. Хотя идея все еще не устраивала ее, она могла понять его точку зрения. Сколько раз она сама задавалась вопросом, почему оборотни отказываются сотрудничать по такому пустяку? Что они скрывают?
— Хорошо, я не могу говорить за остальную часть команды, но я думаю, что я в деле. Куда же мы движемся?
ГЛАВА 2
Две недели спустя Элизабет, Гизмо и все ее нехитрое имущество переместились в удивительно современную и комфортабельную квартиру, прячущуюся под сотнями фунтов камней в Смоки моунтайн.
Лиз не была уверена, участвует ли она в съемках очередного сезона «Стар Трека» или «Светлячка», но это, безусловно, это было чем-то из разряда фантастики. Весь комплекс был построен внутри горы. Совершенно незаметный снаружи, внутри комплекс разросся на десятки этажей. Жилые помещения, лаборатории, офисные помещения и многое другое, а также, к глубочайшему стыду Элизабет — тюремные камеры.