— Ешьте, не стесняйтесь, — и хозяин плюхнул в жестяную миску перед ее носом шмат вкусно пахнущего мяса, — это — оленина.
Марина, вдруг почувствовала, что голодна, взяла кусок руками и впилась в него посередине. Но вкус ожиданий не оправдал:
— Соль! Вы забыли посолить!
— Нечем, соль давно закончилась. Вот, для остроты можете закусывать травой, — и он протянул ей пучок со стола.
— Как же вы без соли-то живете? И хлеба, тоже нет? К мясу хлеб так и просится. Подождите! Мне бабуля, что-то с собой положила, я даже не знаю! — и Марина стала вытряхивать содержимое рюкзака на стол.
Заботливая бабка Матрена положила краюху ржаного хлеба, пяток вареных яиц, ломоть домашнего сыра и пол-литровую бутыль молока, которое, правда, успело за день скиснуть, не забыла и спичечный коробок с солью, а ещё один со спичками.
— Вот! И я внесу свою лепту в нашу трапезу, угощайтесь, — предложила Марина. Сама отломила хлеба от краюхи, поскольку ножа на столе не наблюдалось и, хорошо посолив мясо, принялась за еду.
— Давно хлеба не ел, — сказал хозяин, отламывая кусок. А вот от соли уже отвык, и привыкать не буду, все равно кончится.
— Так вы бы в деревню сходили, запасли побольше. Соль не дефицит.
Хозяин, молча, поглощал пищу и беседу поддерживать не собирался. Насытившись, взял две деревянных самодельных кружки и налил из кувшина себе и Марине. Она отхлебнула немного с опаской, вкус был просто волшебным!
— Что это, морс? Не пойму из чего!
— Мед, земляника, немного трав, а вода из родника.
— Потрясающий вкус! Можно, еще? — и Марина протянула кружку за добавкой. Хозяин пододвинул к ней кувшин:
— Пейте, хоть все, — и вышел из-за стола. Марина пила морс и наблюдала за его манипуляциями. Он, молча, убрал какое-то тряпье с лежанки, вышел из комнаты и вернулся через некоторое время с сенником — матрасом, набитым сеном или соломой, развернул его на лежанке, сверху накинул подобие домотканого половика и звериную шкуру. Принёс видавшую виды подушку в цветастой выгоревшей наволочке.
— Вот вам постель, — распорядился гостеприимный хозяин, — сейчас, может, будет жарковато, но за ночь печка остынет, так что, укроетесь шкурой.
— Спасибо, — поблагодарила девушка, — а как вас зовут, можно узнать. А то, как-то нехорошо пользоваться гостеприимством и не знать имени хозяина.
— Я — Петр, — мужчина был немногословен.
— Очень приятно. А меня Мариной зовут, — и она стала устраиваться на ночлег. Ноги, извлеченные из резиновых сапог, были премного благодарны, а под голову пришлось добавить свернуть куртку. Марина блаженно вытянулась на лежанке, прикрыла глаза и из-под опущенных ресниц стала наблюдать за хозяином. Петр убрал со стола остатки пищи, бережно развернул скомканные газеты, в которые бабка Матрена заворачивала Марине еду. Сел поближе к свечке и принялся читать. А девушка тайком его разглядывала: могучий широкоплечий атлет, которому эта каморка явно была не по размеру, не стриженный и не бритый, наверное, несколько лет. Под ветхой футболкой плотно облегавшей тело, видны были очертания мощной мускулатуры, рельефность которой проступала даже в расслабленном состоянии. Правильный профиль, открытый умный взгляд, возможно, мужчина был бы даже симпатичным если привести его в порядок, а так из-за всей этой растительности ни черт лица не разобрать толком, ни возраст определить.
«Почему этот человек спрятался от мира?» — думала девушка, — «может, он беглый преступник, скрывающийся от правосудия или добровольный отшельник? Что могло заставить молодого, здорового, сильного мужчину уединиться в тайге?» — с этими мыслями она уснула, так и не дождавшись, когда хозяин начитается и погасит свечу…
Глава 8
Марина проснулась от щебета птиц за окошком. Открыла глаза и вспомнила вчерашний день, скитания по лесу, отчаяние, охватившее ее к вечеру от бесплодных поисков дороги, надежду, когда она вышла к избушке в лесу и странного хозяина. Она села, и с ее плеч упала шкура. Марина помнила, что было и так тепло, видно, Петр заботливо укрыл ее под утро, когда остыла печка, и стало прохладно. Девушка огляделась, поискала глазами Петра, но его не было в доме. Она встала, обула сапоги, вышла в сени, потом, на улицу. Окликнула хозяина, но в ответ лишь, стрекотали кузнечики, да пели птицы. День обещал быть погожим, солнышко уже потихоньку пригревало, а на небе не было ни облачка.