Атмосфера между ними изменилась. Пётр, как-то весь потух, уже не улыбался ей, когда просыпался утром, заставая врасплох её влюблённый взгляд, не шутил, подбадривая её неумелые действия при проведении медицинских процедур, ел без аппетита, на все Маринины вопросы отвечал односложно и вообще почти не разговаривал. Он, будто вмиг перестал узнавать её, стал чужим…
Глава 44
Периодически звонил Антон, справится о делах, когда стало ясно, что в Марининой квартире никакого медведя пока не предвидится, он потерял всякий интерес, успокоился и занялся своими делами. Марина регулярно созванивалась с родителями, разговаривала о несуществующей практике…
Несколько раз она пыталась поговорить с Петром, но он будто выстроил меж ними незримую стену, через которую ей не удавалось пробиться, она устала и оставила тщетные попытки. За день они перебрасывались несколькими словами, да и, то, только по самой острой необходимости. «Надо перебираться в кресло», — подумывала девушка, но всё оттягивала этот момент, пассивно ожидая решения с его стороны …
Где-то, через неделю, Антон снова привёз Игоря. Внимательно осмотрев и прослушав Петра, фельдшер остался доволен состоянием пациента:
— Больной идёт на поправку, даже вроде немного округлился, — ободряюще радовал он Марину, — уколы продлим ещё на пару дней, а так уже вполне можно вставать и расхаживаться. Кашель будет ещё беспокоить, но это вполне нормально, попьёте микстурку, а остальное, организм наверстает сам…
И уже обращаясь к Петру:
— Парень, а ты в рубашке родился! Я уж не знаю, что там с тобой приключилось, что ты дошёл до такой жизни, но вот если бы не эта девчонка, тебя бы уже не было на этом свете! Ты молиться всю жизнь теперь на неё должен!..
Проводив фельдшера и Антона, обрадованная Марина вернулась к Петру:
— Петенька, ты слышал! — всё плохое позади, ты идёшь на поправку. Я думаю, горячая ванна пойдёт тебе на пользу…
… Мужчина сидел в ванной, низко опустив голову, тяжёлую от своих гнетущих мыслей, вода, взбитая с ароматной пеной, доходила ему до пояса. Они с Мариной уже остригли длинные волосы и сбрили бороду, а он всё молчал. Капельки воды, стекая с мокрой головы, собирались на кончиках волос и длинных чёрных ресницах, потом срывались вниз и набегали снова, а он будто не замечал этого, погружённый в какую-то тяжёлую думу. Марина, смочив из душа его волосы, заботливо намыливала их шампунем. За несколько дней вынужденного отчуждения, она уже соскучилась по нему. Находясь рядом, и не имея возможности осязать его в любую минуту, безо всякого повода, лишь по зову тела, изливая на него свою любовь, сейчас она компенсировала этот накопившийся острый дефицит. А он всё мучился своими неразрешимыми вопросами. Держа в одной руке лейку душа, девушка смывала белую пену с его головы, а другой, запустив пальцы в густую чёрную шевелюру, нежно массировала голову. Ей было нестерпимо приятно о нём заботиться, она по-прежнему его любила, даже ещё сильнее, чем раньше, но её угнетало чувство непоправимой вины перед любимым. А, как это исправить, она не представляла. Да, и возможно ли это в принципе…