Мужчина, окрылённый таким признанием, окончательно сломавшим барьеры его мужских обид, взял Маринину руку в свои ладони и медленно, и нежно, целуя пальчик за пальчиком, заглянул ей в глаза таким жгучим, полным любви взглядом, на который её тело откликнулось, само собой, не спрашивая разрешения у хозяйки. А он, продвигаясь от пальцев к ладони, а потом к запястью и ещё выше и выше, рисовал горячую дорожку из поцелуев, словно ставил на ней свои печати, будто говоря этим: моё, моё, моё! И так, сантиметр за сантиметром. Волшебство повторилось снова, как тогда, в прошлой жизни, её словно захватила неведомая сила, управлять которой умел лишь Пётр, и понесла в те дали, которые были известны ему одному. Её тело вспоминало подзабытые уже нюансы, только им двоим известной любовной игры, и отзывалось на них с ошеломляющей мощью. Но Марина даже в этом сумасшедшем восторге успевала почувствовать разительный контраст между своим прежним любовником и по-настоящему любимым мужчиной. Теперь она понимала разницу: то, что она принимала за новизну в отношениях и списывала на проблемы с памятью любимого мужчины, оказалось жалкой подделкой истинному, никуда не исчезнувшему чувству, такому знакомому в своих естественных и, казалось бы очень простых проявлениях любви. Вот, теперь, это был её Пётр! Это были его руки, такие нежные и чуткие, его губы, такие трепетные и настойчивые, его нежности, такие милые и непосредственные, перемежающиеся теми самыми словечками, нашёптываемыми ей на ушко, от которых она таяла тогда, в начале их отношений. Не забылось и не утратилось ничего…
Глава 45
У Марины накопилось уже больше недели прогулов в университете, пора навёрстывать. На носу Новый год, а за ним сессия, прохлаждаться было некогда. Казалось бы, каких-то семь — восемь дней, а уместилось в них столько событий, будто прошла целая вечность. Марина уже соскучилась по родителям, так, что пора было «возвращаться с практики» и для них…
Пётр постепенно становился похож сам на себя, он опять преображался, только теперь не в медведя, а в красивого молодого мужчину, его тело становилось снова гладким и мускулистым, возвращалась прежняя сила. С лица уходила болезненная худоба, под глазами исчезли синяки. Ничто в нём больше не напоминало смертельно больного бомжа. Его организм жаждал физической нагрузки, и Марина показала ему парк неподалёку от дома, где он начал бегать по утрам и отжиматься, крайне удивляясь этой столичной моде. Это, конечно, был не тот лес, к которому он привык, но он хоть немного сближал Петра с природой, в единении с которой он жил все эти годы. Не чураясь общения, Пётр даже свёл там знакомство с любопытным пенсионером, приходившим каждый день кормить белок, поведав ему много интересного из их повадок, чем несказанно впечатлил человека. Они нашли общие темы и начали ежедневно общаться, тот даже принёс ему книги из личной библиотеки.
От Михаила осталось достаточно модной одежды, которой он успел обзавестись, проживая в Москве, всё пришлось Петру впору, если не считать, что слегка болталось. Он сначала не желал носить одежду соперника, но деваться некуда, не голышом же, разгуливать. Кроме того, Пётр в отличие от своего предшественника активно начал интересоваться жизнью и готов был к новым открытиям. Ему нравилось гулять по Москве, большие дома, широкие проспекты, множество лиц на улицах вызывали у него неподдельный восторг, было ощущение, что он старается наверстать годы вынужденного затворничества. Настоящим окном в мир для мужчины оказался интернет. Освоив под руководством Марины азы, он с жадностью поглощал информацию, интересуясь всем подряд в разных областях, а ещё всё время читал, читал, читал…
Иногда к ним наведывался Антон, в качестве теперь уже общего друга. Парень поражался на то, как преображается их полумёртвый трофей, и, видя, что между влюблённой парой стремительно развиваются отношения, понимал: здесь ему ловить нечего…
Наконец-то пришло долгожданное Матёнино послание. Надо было наведаться за ним в родительский дом. Петра уже можно было показывать людям без опасения перепугать всех его дистрофией, да и отпечаток на шее постепенно исчез, и они решили заодно приурочить поход за письмом к ужину с родителями. Для него это было серьёзным испытанием, а для родителей, это был всё тот же подозрительный дикий Пётр, с которым они познакомились в сентябре…
Одежда Михаила сидела на нём немного мешковато, но в целом, неплохо. Хотя мама, конечно же, заметила:
— Пётр, что с Вами, не здоровы?
— Уже всё хорошо, — опередила его Марина. — Он тяжело переболел бронхитом, аппетита не было, вот и похудел…