Она нахмурилась, не сразу сообразив.
— Ссылка? Зачем?
Я снова поднял чашку, сделал глоток и, не опуская глаз, ответил с самой нарочитой торжественностью, на какую только был способен:
— Всё ради семьи.
Сестра застыла с чашкой в руке. Губы приоткрылись, взгляд остановился на мне, будто она пыталась уловить, шучу ли я. На лице у неё отражалась не столько растерянность, сколько надежда, что я вот-вот усмехнусь и скажу: «Поверила?»
Но я не усмехнулся. Только медленно покачал головой.
— Нет, — спокойно сказал я. — Арсений Сергеевич решил на полгода спрятать меня подальше от столицы.
Она моргнула, будто не сразу осознала, что услышала. Потом фыркнула, чуть сдвинув плечо:
— Скорее, от цивилизации. Ты вообще знаешь, где это Северское княжество? Там, наверное, на все княжество живет десяток благородных семей. Один-единственный город, и тот наполовину в болоте. Остальное деревни по пять-шесть дворов, в лучшем случае с электричеством. А в худшем…
Она понизила голос и заговорщицки прошептала:
— Там по вечерам свечи жгут. Или экономят и спать ложатся!
— Тебя послушать это очень страшное место, — кивнул я и сделал глоток остывающего чая. — Почти страшная сказка.
Она не рассмеялась. Наоборот: нахмурилась, быстро поставила чашку на блюдце и уже собиралась встать, как будто решение вызрело мгновенно.
— Я поговорю с папой, — решительно сказала она. — Пусть передумает.
Я протянул руку и легко коснулся её запястья, чтобы остановить. Никакой силы, только жест.
— Не надо, Марина, — сказал я мягко, чуть понизив голос. — Ссылка добровольная. Я сам согласился.
Она застыла, но не сразу села обратно в кресло. Постояла несколько секунд, глядя на меня снизу вверх, а потом вернулась на подушку и сердито тряхнула головой. Косички качнулись, словно маятники.
— Вот объясни мне — зачем? — глядя прямо в глаза, спросила она. — Только давай без этого «всё для семьи». Прости, но у тебя это звучит… ну, как реплика из дешёвого романа. Неубедительно.
Я ответил не сразу. Слишком уж хорошо я ее знал, и понимал: сейчас она не договорила. И оказался прав:
— Хочешь, чтобы отец оттаял и перестал тебя шпынять? — продолжила она после паузы. — Так начни с простого. Перестань называть его как на заседании суда. Скажи уже наконец: «папа». Хоть разок. Что от тебя убудет что ли? Повторяй за мной: «Папа».
Последнее слово она протянула почти игриво, утрируя, но в голосе была настоящая забота. И обида за меня. А может быть, немного за него.
— Такое должно идти от сердца, — тихо сказал я, отпив ещё немного уже остывшего чая. — А притворяться я, как ты справедливо заметила, не умею.
Марина фыркнула, как будто спорить не собиралась, но и соглашаться не спешила.
— И поэтому ты отправляешься… на болота, — с чуть наигранной драматичностью заключила она, опуская плечи. — Кем ты там вообще будешь?
Я чуть повёл плечом, подыскивая слова:
— Регентом. Пока Император не назначит Великого князя.
— Регент… — она протянула это слово, как будто пробовала его на вкус. Губы сложились в лёгкую улыбку. — Красиво звучит. Почти как титул из старой пьесы. Или из романа.
Потом она подняла глаза и уточнила:
— А когда ты вернёшься?
Я на секунду замолчал. Затем, глядя на чай в своей чашке, спокойно произнёс:
— Арсений Сергеевич…
— Братец! — тут же перебила она, насупившись, и я заметил, как её брови слегка сошлись. Но я продолжил:
— … сказал, что обычно такое назначение длится до полугода. Если всё идёт спокойно.
— То есть к началу зимы? — уточнила она, и в голосе прозвучало уже не удивление, а тревога. Такая тихая, внутренняя, которую не показывают в открытую, но по глазам видно.
— Ну, не знаю, — сказал я с лёгким выдохом. — Может быть… мне там понравится.
Она не ответила сразу. Только посмотрела, прищурившись, будто пыталась понять: я всерьёз, или опять шучу. А затем шутливо ткнула меня в бок кулачком. Не сильно, скорее так, чтобы обозначить своё недовольство.
— Я тебе дам «понравится», — фыркнула она. — А я тут что буду делать одна? Ты уедешь, отец никуда меня без сопровождения не отпустит. Этикет, традиции, честь семьи. В общем всё как ты любишь.
Я усмехнулся, и сделал глоток почти остывшего чая. А затем мягко ответил:
— Ничего страшного. Скоро он подберёт тебе кого-нибудь «достойного», и вы будете вместе ходить по приёмам. Правда, уже не на вечеринки Золотой молодёжи, а скорее на балы с фуршетом и чтением докладов о финансовой устойчивости земельной аристократии…
— Всё, хватит, — перебила она, фыркнув и откидываясь на спинку кресла. — Не порти мне настроение.