Если он просто останется собой, если не начнёт лезть туда, где не нужно, — всё сложится. Все получат то, что хотели. Или почти все.
Арсений Сергеевич провёл ладонью по подбородку, откинулся в кресле и нажал на встроенную кнопку у стола. Почти сразу в дверях появился слуга.
— Голубчик, принеси-ка мне чаю, — негромко сказал хозяин особняка.
Глава 5
Дорога
Кортеж летел по дороге так, будто за нами гнались черти. Машина мягко вписывалась в повороты, будто скользила, а не ехала. Но скорость была такая, что иногда появлялось то странное ощущение, когда разум говорит «всё под контролем», а тело кричит «притормози, пока жив».
Я с опаской покосился на дорогу как раз в тот момент, когда водитель с лёгким движеием руля уверенно обогнул многотонный тяжеловоз, который перевозил бревна на открытой платформе, нырнул между отбойниками и вырулил обратно на главную дорогу. Машина даже не дрогнула.
— Будьте спокойны, мастер регент, — сказал он негромко, не отрывая взгляда от трассы. Голос у него был ровный, сдержанный, как у человека, который уже привык, что рядом с ним часто волнуются.
— Надеюсь, — усмехнулся я, чуть короче, чем обычно. Я пытался скрыть страх, но мой голос предательски дрогнул. — Потому как другого регента вам найти будет не так просто.
Он кивнул, будто с этим никто и не спорит:
— Тут вы правы. У нас выбора нет. Нам Великий князь позарез нужен. А вы, мастер, по крови родич. Это главное. А что молодой — так дело наживное. Опыта наберётесь.
— Я не Великий князь, — отозвался я больше по инерции, чем из желания спорить.
В моем голосе не было раздражения, но и поддержки беседы я особо не выражал. Хотя в глубине сознания промелькнула мысль: уж больно разговорчив у нас водитель. И позволяет себе чуть больше, чем принято. Впрочем, я сейчас не в столице. А до княжества путь неблизкий. Может, в Северске так заведено.
Водитель махнул рукой, будто это всё мелочи и простодушно продолжил:
— Что регент, что Великий князь — мне всё едино. Я человек простой. Мне важно, чтобы был тот, кто за землю отвечает. Без хозяина на земле начинается сумятица. А у нас и так всё на нитке держится. Люди не знают, к кому идти, за кем слово последнее. ТАк и до анархии с хаосом недалеко.
Я чуть повернул голову, взглянув на него внимательнее. Он говорил спокойно, без нажима. Не как тот, кто хочет втереться в доверие, а как человек, который просто высказывает то, что думает. Может, и правда ему всё равно, кто сидит в кресле князя — лишь бы не пустовало.
— Думаете, я подойду? — спросил я тихо, скорее для себя.
— А вы не думайте, — ответил он. — Просто делайте. Подойдёт или нет — это не сразу видно. Но если человек встал на место, его время проверит, а жизнь все расставит по местам. Не разговоры, не родословная, не указ имперский после человека не остается. Остаются дела.
Машина мягко взяла очередной поворот. За окнами потянулись темнеющие деревья. Небо клонилось к вечернему, и дорога стала чуть уже, старее, с трещинами и краями, заросшими мхом.
— А как же Совет? — спросил я с лёгкой улыбкой, чуть прищурившись. Вопрос был больше проверочным, чем спорным.
Водитель будто не сразу понял, к чему я клоню. Потом глянул в зеркало заднего вида и пожал плечами:
— А что Совет? — голос у него был удивлённо-простой, будто я задал что-то очевидное. — В Совете пара десятков человек. Как им до одного мнения договориться? У каждого свой интерес, свои люди, свои представления о правильном. Один за старину держится, другой — за промышленность. Один про мастеровых печётся, другой о дорогах переживает. Третий думает, как бы купеческие интересы протолкнуть Все вроде за общее дело ратуют, но каждый тянет в свою сторону. А так к согласию не быстро придёшь.
Он замолчал на секунду, будто позволив словам осесть, а потом добавил уже спокойнее, но с тенью убеждённости:
— Решать один человек должен. На то мы и Империя.
Я покачал головой:
— Только вот не просто так почти сто лет назад Император отдал часть полномочий Государственной думе, — отозвался я, стараясь, чтобы голос не звучал как лекция. — И Совет княжества создаётся не для красоты. А чтобы уравновешивать власть. Чтобы решения принимались не по воле одного, а с учетом разных сословий. А мы не скатились в то, от чего когда-то ушли.
Водитель хмыкнул, не язвительно, скорее с оттенком привычного несогласия:
— Это вы, мастер, из книг всё берете. Из тех, где бумага тонкая и шрифт мелкий. Я таких даже в руках не держал. Не по уму мне учебники, да и не по нужде. Я человек маленький. Поэтому говорю как есть.