Все черные и Ночка черная, пригожая, в красном.
На голове желтая шаль намотана, на шее разноцветные бусы, а в ушах серьги-обручи.
Она повела бровью на Тереху, улыбнулась и сказала:
- Ну и хороший паренек… Жаль, весь белый, и волосы белые, как куделя.
- Это пара пустяков,- сказал старый цыган Черномаз,- мы его живо подмалюем. Ежели лошадей перекрашиваем, парнишку нет чего проще. Эй, Ромка!- обернулся он к молодому,- ну-ка, утри его.
Тереха стоял в сторонке, разинув рот, а цыганка улыбалась.
- Парнишка, иди сюда!-весело крикнул Ромка-Лоботряс.
Тереха взглянул на Ромкины насмешливые глаза.
- Иди добром. Все равно не убежишь,- еще раз сказал пучеглазый Ромка.
- Врешь, не поймаешь,- храбро ответил Тереха и на всякий случай немного отбежал назад.
А Ромка взял длинную веревку и стал ее сматывать кольцами.
Тереха стоял от Ромки далеконько и показывал ему язык.
Ромка как вскочит да как взмахнет веревкой:
- Держи!
Тереха бросился в лес, а рядом - медвежонок.
Вдруг, хвать! - сгребла Тереху невидимая сила и дернула назад. Тереха упал плашмя на спину.
А медвежонок:
- Петлей зацепило! Петлей!
Тереха криком кричит, за траву, за коренья хватается, а его знай волокут.
- Да не упирайся ты, иди!-покрикивал Ромка и подтащил Тереху к самому костру.
- Думаешь, это ты меня? Я сам подошел!- гордо сказал Тереха, выплевывая попавшую в рот землю.
- Неужто сам?- хохочет-заливается цыганка Ночка.
Тереха обиделся:
- Я тебя знаю… Ты у моей бабушки Офимьи курицу украла, пестренькую с хохолком.
Старый Черномаз погрозил Терехе трубкой, а Ромка снял с него петлю и сказал:
- И чего ты, дурной, боишься?.. Что мы тебя резать что ли будем?
Он взял свою шляпу и стал тереть ею по грязной сковородке, а потом обнял Тереху за плечи:
- Ну-ка, давай утрем,- да по лицу шляпой ну водить.
Тереха дрыгал ногами, кричал, куснул Ромку за палец.
А Черномаз тихонько стукнул Тереху по голове колдовской своей трубкой и сказал:
- Вот и цыганенком стал. Эй, дайте-ка ему ковш с водой!
Тереха посмотрел в воду, ахнул.
- Батюшки! Да ведь я и взаправду цыганенком стал.
Действительно, весь черный и волосы черные, в кудряшках, а рубаха красная.
- Вот то-то и есть,- сказал Ромка,-а ты, лягушонок, за палец меня. Ишь ты!
- А можешь ли ты колесом пройти?-спросила Ночка.
- Могу.
Тереха прыгнул на руки, перевернулся через голову, да шлеп!
- Э-э-э…-захохотал Черномаз,- нет, брат, плохо еще смыслишь… Ну-ка, Ромка, ты.
Ромка послушно встал, перегнулся, да как пошел через голову по земле вертеться, будто мельница, а сам кричит:
- Играй на музыке, плясать желаю! Душа горит!!
Тут старый Черномаз взял гитару, да ну наигрывать развеселую, а цыганка Ночка в бубен бить.
Ромка пляшет, каблуками землю роет, ладошами о голенища прихлопывает, гикает:
- Ка-хы-ы-ы!!
- Вот оно как!-задымил старик своей трубкой.- Ай-да Ромка, молодец… А ты, Тереха - дурень.
- А вы все конокрады! - ощетинился Тереха,- у моего дедушки Елизара Силина тройку лошадей угнали… Цыганские морды.
- Хо-хо-хо…- захохотал Черномаз, - кого ругаешь? Себя ругаешь, паренек… Ведь ты тоже цыганенок.
Тереха вздохнул и пошел к своему месту спать.
А там уж Ночка приготовила ему мягкую постель, ковром прикрыла.
Отдыхай-ка, соколик мой, - проговорила сладким голосом.
- Ты добрая… - сказал ей Тереха. - Вот вырасту - тебя взамуж возьму.
- Хи! Женишься, что ли?
Ну-да… обыкновенно… - поправился Тереха.- Побежим с нами в лес… Я да ты… Да Мишку возьмем.
Но цыганка закрылась шалью и задумалась.
Глядит Тереха - плачет Ночка.
- Ты о чем?
- Старик не пустит.
- А мы убежим.
- Нагонит.
- Нет! - сказал уверенно Тереха и приподнялся.- Я уж знаю… Нам надобно украсть у Черномаза… Я знаю-что…
- Что украсть, Терешенька, скажи? - улыбнулась цыганка и стала гладить Тереху по кудрям.
Только было Тереха рот раскрыл, медвежонок толк его ногой.
«Я что-нибудь неладно»…- подумал Тереха и замолк. Цыганка встала, вздохнула, прочь пошла.
А в это время как из-под земли вырос старый Черномаз. Он схватил Мишку за цепь, а Тереху стукнул колдовской трубкой:
- Спать!
Хотя рано было, но Тереха сразу же заснул.
II. Мудрый филин - Вот так это трубка!
- Терешенька, вставай,- услыхал Тереха знакомый чей-то голос.
«Должно быть мамынька», - подумал Тереха, но не мог проснуться.