Больной старик скончался от апоплексического удара. Здесь родня брюзжала, что нечего лезть к покойному, но хватило одного строгого взгляда Березина и его короткого «положено». К счастью, там удалось обойтись без вскрытия, одним осмотром. Старик давно болел, и это был лишь закономерный итог.
Произошла и пара более занятных случаев: в сети попался недавний утопленник в русской одежде, а ещё один охотник обвинял другого в нападении и в качестве свидетельства предъявлял лёгкое ранение бедра.
Первого в конце концов удалось опознать, это оказался рыбак Грущенко, славный своей привычкой закладывать за воротник перед выходом на промысел: уверял, что так рыба лучше клюёт. И до поры ему везло, но что-то пошло не так. Из повреждений на теле нашлись только следы от сети: по всей видимости, пьяный рыбак вывалился из лодки, запутался, да так и утоп. Жуткая смерть, никого, однако, не удивившая: рано или поздно подобным должно было кончиться, с рекой – по мнению остальных рыбаков – шутки плохи, не меньше, чем с морем.
С раненым всё оказалось ещё интереснее, потому что Антонина установила самострел. Отнекивался охотник недолго и вскоре сознался Сидору, что хотел подставить более удачливого соперника. Для разнообразия не из-за женщины, а из-за богатой добычи. После этого горожане начали поглядывать на Бересклет иначе, с некоторой задумчивостью, но по-прежнему не спешили идти за помощью.
Жаловаться на отношение Антонина тем не менее не стала бы, в глухом углу приезжую могли встретить в штыки, а здесь приняли мирно. Своей не считали, но надо ли ей такое? Вряд ли она задержится тут надолго.
Друзей за минувший с приезда месяц не наметилось, но беда была в самой Бересклет. Она и дома не со многими общалась, хватало сестёр, и просто не умела заводить приятельские отношения – оттого, может, и училась особенно хорошо. Всё общение по душам – несколько писем, которые ещё бог знает когда доберутся, да отправленная родным телеграмма с сообщением о том, что добралась и устроилась благополучно. И той не было бы, если бы не протекция Березина: для личных нужд телеграф использовали крайне редко.
Была, конечно, добрая женщина Дарья Митрофановна, но они, хотя отлично ладили и симпатизировали друг другу, для дружбы и задушевных, откровенных бесед были слишком разными. Словно два дальних берега, соприкасались лишь в малом и по необходимости: мостом послужили вопросы быта.
С Березиным складывалось странно. Антонина быстро поняла, что он получил прекрасное образование, имел широкий кругозор, мог поддержать разговор на любую тему и был совсем не таким дикарём, каким казался на первый взгляд. Из него вполне вышел бы замечательный собеседник, да и прошлое его интриговало, но Сидор отличался неразговорчивостью, не навязываться же из личного любопытства! Тем более непривычная стать мужчины поначалу вызывала опасливый трепет, а солидный возраст невольно заставлял держаться вежливо и уважительно, как с преподавателями в институте.
За месяц его рост стал уже привычным, и хотя порой Антонина по-прежнему терялась, глядя на него снизу вверх и подспудно опасаясь такого огромного человека – словно медведя, право слово! – но это случалось всё реже. Как бы он ни выглядел, а за весь месяц Бересклет не слышала от него грубого слова не только к себе, но и к остальным горожанам, а уж про рукоприкладство и думать было совестно. Да и зачем бы? Чтобы призвать окружающих к порядку, ему вполне хватало строгого, тяжёлого взгляда исподлобья.
В хорошем настроении он порой подтрунивал над неуклюжестью и городскими привычками Антонины, но незло и необидно, напоминая одного из любимых профессоров. Да и вообще, распространённая это стариковская манера. Березин, конечно, был крепок для своего возраста, но всё равно с высоты жизненного опыта мог поддразнивать помощницу с полным правом, так что она не придавала этому значения.
Помимо рабочих вопросов, исправник приходил помочь в доме, когда надо было сделать что-то, требующее силы – натаскать воды из колодца, принести угля, – или уверенной хозяйской руки, чем подпитывал убеждённость горожан в скорой свадьбе. Антонине быстро принесли эти слухи, но воспринимать подобные глупости всерьёз не получалось, а отказаться от помощи не хватило упрямства и гордости. Наличие Сидора Кузьмича, к которому можно обратиться в затруднительной ситуации, приободряло, хоть ситуаций таких пока и не складывалось. И пусть болтают что угодно!