Увидев этот пейзаж, Калякин оживился и принялся вертеть головой.
– Ну вот, примерно где-то здесь! – с облегчением сказал он. – Только еще надо немного правее взять, кажется… Правее надо, а, Серега?
Савинов задумчиво осмотрел окрестности, а потом уверено махнул рукой.
– Туда! – сказал он.
Они пошли дальше, перепрыгивая через камни. Вокруг стояла удивительная тишина. Даже свиста ветра не было слышно. Солнце ослепительно пылало высоко в небе. От нагретых камней поднимался вверх теплый воздух, слегка искажая очертания сосновых стволов.
– Последние деньки! – с жалостью сказал Калякин. – Скоро осень навалится – дождь, снег, слякоть… Не люблю холодов! Я вообще-то на юге вырос, товарищ полковник, в Краснодарском крае.
– Чего же ты сюда приперся? – грубо поинтересовался Савинов.
– Я не сам приперся, – с обидой сказал Калякин. – У меня отец военный, переезжал все время. Вот сюда я уже сам приехал. Супруга моя родом из Наката. И такая патриотка – никуда отсюда ехать не хочет. Познакомился-то я с ней в Казани, когда…
– Стой! – вдруг сказал Савинов. – Вот оно, это место! Точно, оно! Вот и то дерево, куда мы трос привязывали… Узнаешь, Никита?
– Узнаю, – с иронической усмешкой ответил сержант. – Правильно, то самое место! Я же говорил, что ты скорее найдешь!.. А вы, товарищ полковник, теперь поосторожнее – тут на каждом шагу ямы – запросто шею себе сломать можно.
– Понарыли, гробокопатели хреновы! – в сердцах сказал Савинов. – Не знаю уж – хоть грамм золота здесь кто-нибудь находил когда? Как говорится, дурака заставь молиться – он лоб расшибет… Ляпнул кто-то, что тут золота немерено, они и пошли копать!..
– И где же та самая штольня? – перебил его Гуров.
– А вот она, прямо, – показал Савинов. – Ее не видать, потому что трава, и землей присыпало. А вы, правда, поосторожнее!.. Шутки шутками, но если с вами что случится – Николаич с нас головы поснимает!
Медленно шагая и обшаривая взглядом каждый сантиметр, они подошли к самому краю штольни. Среди дикой травы и камней темнел провал, казавшийся бездонным. Он не был широким – от силы метра два, но, возможно, просто осыпались края ямы. Гуров посмотрел вниз, почесал подбородок.
– Какая тут глубина? – спросил он у Савинова.
Тот пожал плечами и задумался.
– Да метров двенадцать-пятнадцать будет! – ответил он наконец. – Навернуться можно за милую душу!
– Спуститься бы туда, – сказал Гуров. – Не захватили веревку?
– Вы что – в эту дыру полезете? – изумился Савинов.
– Но вы же лазили, – возразил Гуров.
– Мы по нужде, – заметил Калякин. – А вам-то это зачем? Яма – она и есть яма.
– В данном случае это не яма, а место происшествия, сержант! А, между прочим, в ваших протоколах описание места происшествия отсутствует начисто. Как и описание трупа, кстати. То, что там написано, – детский лепет.
– А мы чего – следователи, что ли? – недовольно сказал Савинов. – Вот следователь из Светлозорска приезжал – у того все написано как надо. Наверное…
– Вы мне сказки не рассказывайте, – сердито ответил Гуров. – Следователь – это одно, а у вас тоже голова на плечах имеется. Вы первыми здесь были, и ваши показания особенно важны! У следователя, между прочим, тоже в бумагах хаос сплошной – у вас, что ли, списывал? А из вашей писанины ничего нельзя уразуметь – ни как труп лежал, ни как он одет был…
– Да как одет? Обыкновенно одет, – буркнул Савинов. – Типа камуфляж на нем был – верно, Никита? А лежал вниз головой со свернутой шеей. Чего там в темноте разберешь? Я и не разглядывал его больно-то – петлю на туловище закрепил и – вира! Ребята его вытащили, а потом меня тоже. Вам сейчас хорошо говорить, а там с ним возиться не больно интересно было. Труп уже вонять начал, и на башку все время камни падали – того и гляди засыплет.
– Ну вот чтобы у вас не создавалось впечатление, что я только говорить умею, мне и хочется вниз спуститься, – спокойно заметил Гуров. – Значит, веревки никто не догадался захватить? Ладно, моя промашка. В следующий раз захватим.
– В следующий раз? – забеспокоился Калякин. – Вы опять сюда собираетесь, что ли?
– Обязательно, – сказал Гуров. – Но вы зря беспокоитесь. Вас я больше тревожить не стану. Признаться, разочаровали вы меня, мужики! Честно скажу, к себе в отдел я бы вас не взял. Поворачиваетесь вы долго.
Оба милиционера угрюмо молчали, отвернувшись в разные стороны. Гуров почувствовал, что сейчас он вряд ли сможет рассчитывать на симпатию даже покладистого сержанта. Но Гурова уже действительно начинали сердить их нарочитая безалаберность и равнодушие. Они не понимали простейших вещей и, кажется, ничуть из-за этого не расстраивались. Таков был их жизненный принцип, с которым Гуров никак не мог согласится. Однако он опять заставил себя вспомнить о цели своей поездки и не стал развивать свою мысль.
– Занимайтесь старушками на базаре, – добродушно сказал он. – Пьяных ловите – или что вы там умеете… На каждого верблюда грузят столько, сколько он сумеет унести. Спасибо, хоть место показали.
– Пожалуйста, – вызывающе отозвался Савинов. – Значит, можно назад ехать?
– Ничего другого не остается, – сказал Гуров. – Лучше с охотником сюда съезжу. Может, он толковее вас окажется.
Обратный путь проделали в полном молчании, недовольные друг другом. Правда, в отличие от своих спутников, Гуров пытался про себя проанализировать ситуацию, задаваясь вопросом, не перегнул ли он палку с самого начала, и так ли уж виноваты его провинциальные коллеги, и на самом деле не дурное ли самочувствие всему виной.