– Да брось ты, Дмитрий Тимофеевич! – сказал Гуров. – Здоровый ты мужик и руководитель, наверное, крепкий, а тут раскис, как… И в том виноват и в этом… не бери все к сердцу, будь проще и чаще сплевывай! Вопрос об экологии ты правильно поставил и комиссии своевременно добился. А то, что все закончилось трагедией, не твоя вина. Ты все-таки не господь Бог. Лучше припомни, с кем Подгайский имел здесь дело.
– Ну-у, знаю, что в администрацию он ходил – машину просил. Там ему мягко отказали – сослались на трудное положение, конечно. А, по-моему, все дело в том, что председатель комиссии заранее с администрацией условился, что проверка будет формальной, а Подгайский просто одержимый, на которого не стоит обращать внимания. Собственно, Подгайского это не удивило. Больше он, по-моему, никуда официально не обращался. Даже со своими коллегами старался не встречаться. Тем более они в Светлозорске осели. Слыханное ли дело – проверять приехали Накат, а устроились в Светлозорске! Ну, это к слову… А встречался Подгайский, я знаю, с Фомичевым – это наш учитель биологии, прекрасный человек! И ребята его уважают, и родители. Настоящий интеллигент. Вот он и мальчишки из биологического кружка помогали Подгайскому. Подробностей не знаю – сам спросишь. Но, когда его мертвого нашли, переживали все страшно! Ну, кто еще? Смига, охотник наш! Вот они с Подгайским постоянно общались. Еще Легкоступов… – Шагин слегка замялся. – Почему с ним, не знаю. Горький пьяница, забулдыга, можно сказать. Давно бы и дом свой пропил – только кому он тут нужен, этот дом? Ни семьи, ни работы – чем живет и зачем живет – непонятно. Только небо зря коптит. А ведь был когда-то хорошим летчиком, говорят, офицером! Что-то у него на личном фронте приключилось, какая-то трагедия…
Неожиданно Шагин оборвал свою речь и, поколебавшись, заговорил совсем о другом.
– Да, вот еще что! Чуть не забыл. Ты говоришь, какие у меня есть подозрения… А как тебе нравится тот факт, что труп Подгайского доставили к моему патологоанатому в одном исподнем? Он, что же, в трусах в лес ходил – так получается? Я полагаю, что кто-то снял с него верхнюю одежду. И тут уж одно из двух – или этот кто-то покуражился над мертвым, или ради этой одежды его убили. Но почему-то в милиции никто на это не обратил внимания. Или предпочел не обращать?
– Ясно, – сказал Гуров. – С этим вопросом я обязательно разберусь… А вообще, спасибо за информацию – теперь какой-никакой, а круг очерчен. Можно начинать работать. А ты, Дмитрий Тимофеевич, не отчаивайся. Если такие, как ты, отчаиваться начнут – кто же страну спасать будет?
– Эх, Лев Иванович! – только и сказал в ответ Шагин.
Гуров пообещал, что будет поддерживать связь с главным врачом и в дальнейшем, а потом отправился разыскивать охотника Смигу по тому адресу, который значился на листке из настольного календаря полковника Заварзина.
Это оказалось не таким простым делом, потому что, как выяснилось, Смига жил у черта на куличках – даже не на окраине поселка, а несколько в стороне от него, на некотором подобии хутора, окруженного с трех сторон сосняком.
Из-за высокого деревянного забора доносился звон металлического ведра, кудахтанье кур и неразборчивый женский голос, увещевавший кого-то. Гуров толкнул калитку и вошел во двор.
Две громадных овчарки в два прыжка подскочили к нему и оглушили громовым лаем. Гуров усилием воли заставил себя не суетиться и замер на месте. Собаки тоже остановились в шаге от непрошеного гостя, грозно рыча и роняя горячую слюну.
– Казбек! Улан! На место, фу!
Навстречу Гурову от раскрытого курятника торопливо шла женщина с озабоченным, темным от загара лицом. На ней была старая телогрейка, выцветшая сатиновая юбка и калоши на босу ногу. Голова была повязана серым платком. На вид женщине было лет сорок пять.
Голос ее подействовал на овчарок как щелчок бичом. Они прижали уши и, смерив Гурова неприязненным взглядом, отошли в сторону. Гуров почувствовал себя значительно лучше.
– Здравствуйте, – сказал он, улыбаясь. – А у вас защитники хоть куда! Честно скажу, у меня даже ноги отнялись.
Женщина не приняла шутливого тона и ответила хмуро:
– Нам без защитников нельзя. На отшибе живем. А вы по делу или адрес спутали? – она изучающе разглядывала гостя, явно не испытывая от его визита ни малейшей радости.
– Возможно, и спутал, – покладисто сказал Гуров. – Я ведь не местный. Вообще-то я разыскиваю Смигу Павла Венедиктовича. Он не здесь живет?
– Ну, здесь, – ответила женщина, но взгляд ее при этом не сделался ни капельки теплее. – А чего вы хотели?
– Поговорить мне с ним нужно, – сказал Гуров. – Могу я его увидеть?
– Не можете, – отрезала женщина. – Нет его. В лесах он.
– А когда появится? – не отставал Гуров.
– А я знаю? – парировала хозяйка. – Он мне не докладывается. Хочет – уходит, хочет – приходит. Иной раз по две недели шляется.
– Понятно, – улыбнулся Гуров. – А в этот раз давно он ушел?
– Да уж девятый или десятый день, пожалуй, – неласково сказала женщина. – А что это вы все спрашиваете? Я, между прочим, не знаю, что вы за человек!
– Это верно, – согласился Гуров и достал из кармана удостоверение. – Гуров Лев Иванович. Из Москвы. Вот мои документы.
Предварительно отерев ладони о полы ватника, женщина недоверчиво взяла удостоверение и, шевеля губами, прочитала, что там написано. После этого на лице ее появилось выражение крайней растерянности, и она поглядела на Гурова совсем уже по-другому – робко и виновато.