Побелевшие от страха кровные рабы попятились от панелей управления.
Затем крылья и тени расступились, и из дыма с гордо воздетым подбородком появился Мефистон, сжимающий в руке меч. Следом за ним возник лорд Рацел, и невольники распростерлись на палубе при виде двух могучих героев.
Мефистон прошел мимо Сервата и первого помощника Кастуло и навис над одним из сервиторов в нишах управления. Он изучил показания на экране, пробормотал несколько слов и пробежал пальцами по клавиатуре. По экрану поползли колонки данных: миллионы рунических символов прокручивались слишком быстро, чтобы за ними поспевали глаза смертных, но Мефистон читал их все. После он нажал несколько клавиш, и дисплей очистился, но перед лицом старшего библиария зажглась голографическая проекция планеты. Он рассмотрел ее, кивнул и повернулся к Рацелу.
Сражение на подвесных дорожках стало еще яростнее, и Мефистону пришлось повысить голос, чтобы его услышали.
— «Пресыщенная коса», — сказал он, имея в виду древнее руководство для членов либрариума, — страницы с тысяча двухсотой по тысяча двести пятидесятую. Сможешь провести четвертый и пятый ритуалы?
— Разумеется, старший библиарий, — ответил эпистолярий. — Мое второе зрение тускнеет, как и ваше, но я чувствую потоки варпа так же остро, как и всегда.
Мефистон кивнул, и Рацел сошел с помоста в развевающейся в дыму мантии.
Добравшись до нижних уровней мостика, Рацел вышел на середину подвесного прохода и, припав на одно колено, быстро зашептал, царапая что-то на палубном настиле. Прожилки бледного огня разошлись по дорожке, пройдя под ногами у сражающихся Кровавых Ангелов, и опутали стены помещения.
На командном возвышении Мефистон проводил тот же ритуал, связывая свою мощь с силой Рацела. Свет струился по дорожкам и спиралью огибал колонны, пока вся комната не покрылась псионическим узором. Воздух замерцал, как при мареве, и кровные рабы затряслись, когда эфирные потоки зажурчали в их разумах.
Когда на мостике замигали экраны с предупреждениями и заревел сигнал тревоги, Мефистон удовлетворенно кивнул, а затем поднялся и посмотрел через главное окно на планету.
— Свяжитесь с вражеским флагманом, — сказал он. — Я хочу поговорить с их командиром.
Первый помощник отдал честь и заковылял к одной из навигационных люлек, после чего приказал сервитору поприветствовать неприятельский флот.
— Мой господин, — обратился Кастуло через несколько секунд, качая головой. — Ответа нет. Возможно, если мы…
Шум боя внезапно прекратился.
Некроны на дорожках просто перестали двигаться, застыв подобно истуканам с оружием, нацеленным на Кровавых Ангелов. Залпы больше не были слышны, и за смотровым стеклом засверкали звезды.
Из вокс-динамиков в нишах над головой донесся голос, напоминающий, скорее, пронзительный металлический скрип, холодный и нечеловеческий, как сама пустота.
— Враги регента, — протянул он. — Говорит лорд Суфис, первый вестник его величества Менхаза Несмертного. У вас мало времени. Вам позволено молить фаэрона о прощении, прежде чем мы уничтожим вас.
Барабаня пальцами по рукояти силового меча, Властелин Смерти расхаживал взад и вперед по командному возвышению, погруженный в свои мысли.
— Я лорд Мефистон, — наконец ответил он, — старший библиарий капитула Кровавых Ангелов и слуга бессмертного Императора Человечества.
Тишина. Из динамиков доносился лишь треск. Мефистон посмотрел через обзорный экран, как будто мог видеть экипаж далеких крейсеров.
— Вам известно о военном трактате, изложенном на так называемых Занахских табличках?
Минуло несколько секунд помех, затем голос раздался снова:
— Я знаю о Занахе.
Мефистон подошел ближе к центру отверстия в вершине купола.
— В соответствии с пятым правилом Занаха, как высокопоставленный представитель Императора, я официально прошу об аудиенции у Менхаза Несмертного, вашего фаэрона и регента.
В следующем ответе безошибочно угадывалась нотка замешательства.
— Его победоносное величество только ознакомит тебя с уже оглашенными фактами, Кровавый Ангел. Вы нарушили границы. Это царские владения. Вы должны умереть.
— Ты смеешь отвечать за своего фаэрона? — Мефистон снова принялся расхаживать по комнате. — Предполагаешь, что знаешь, какова его воля?
Снова тишина. На этот раз дольше. Когда голос вернулся, он показался таким же безжизненным и механическим, как и в первый раз.