— Вот Каридиус! Приехал новый член Конгресса! Скажите той женщине там, что он приехал!
— Значит, он и вправду хочет вывести их на чистую воду? — В голосе вопрошавшего слышалось сомнение. Отозвался другой голос, очевидно принадлежавший одному из тех прирожденных скептиков, которые неизменно присутствуют во всякой уличной толпе:
— Если это Каридиус — то это Каридиус, вот все, что можно сказать.
Пока этот обмен мнений происходил в одной кучке людей, другая передавала из уст в уста в самое помещение суда:
— Скажите девушке, что приехал мистер Каридиус. — И постепенно замирая вдали: — «Скажите той женщине, что приехал Каридиус… приехал Каридиус…»
Ближайшим результатом этих криков было появление в дверях суда двух молодых людей с фотоаппаратами; они быстро протолкались сквозь толпу к автомобилю.
— Кто из вас мистер Каридиус? — осведомился один из них.
Не успел он подучить ответ, как второй фотограф воскликнул:
— А вот и Белобрысый Ланг… за его спиной… Ланг, становитесь рядом, мы вас сейчас снимем вместе с мистером Каридиусом.
Мелтовский запротестовал своим слабым скрипучим голосом:
— Нет, нет… мистер Каридиус не станет сниматься с Лангом, ему некогда, он едет на аэродром.
В ту минуту, когда фотографы нацелились своими аппаратами, Мелтовский сорвал с головы котелок, заслонил им лицо Каридиуса и в то же время велел шоферу трогать.
Но толпа была такая густая, что такси не могло двигаться быстро, и фотографы успели перебежать на 88 другую сторону и выбрать удобную позицию, чтобы снять на одну пластинку Белобрысого Ланга и Каридиуса. В эту минуту в дверях суда показалась взволнованная мисс Конни Стотт.
— Мистер Каридиус, — звонко крикнула она, — я вас по всем телефонам искала.
— Он спешит на аэродром… ему нужно быть в Вашингтоне, — с азартом замахал рукой Мелтовский.
— Да, но здесь семья Эстовиа и Канарелли! — с отчаянием кричала мисс Стотт.
— Как? Это дело слушается? — воскликнул Каридиус, выскакивая из такси.
— Кто эта женщина? — спросил Мелтовский недовольным тоном.
— Конни Стотт, секретарь «Лиги независимых избирателей».
— Вы опоздаете на аэродром.
— Не могу же я бросить ее здесь одну.
— Но вы ничем не можете ей помочь… ведь вы теперь член Конгресса.
Когда Каридиус направился в помещение суда, Ланг перебежал улицу, лавируя между машинами, и шмыгнул в аптекарский магазин.
Каридиус, Мелтовский и мисс Стотт пробирались сквозь толпу в камеру судьи; Мелтовский неустанно твердил: «Он не может принимать в этом участия, он член Конгресса», а мисс Стотт, облегченно вздыхая, снова и снова восклицала: «Куда я только не звонила, чтобы поймать вас!»
В уме Каридиуса промелькнула было мысль о том, в какое бешенство вероятно пришла бы Иллора, но тут же его внимание было всецело поглощено картиной, которая предстала перед ним в битком набитой судебной камере. Центром картины, несомненно, была небольшая щеголеватая фигура Канарелли, стоявшего на месте ответчика. Некоторые из зрителей обернулись к входившему Каридиусу, но тотчас снова перевели глаза на прославленного рэкетира. Каждый из присутствующих знал, что этот щуплый человечек повинен в смерти десятков людей, что устранить со своего пути человека ему все равно, что задуть свечу. Каридиус подметил и в самом себе то чувство любопытства и слегка неприязненного, но несомненного восхищения, которое вызывал в толпе этот тщедушный убийца и вымогатель.
Пока Каридиус пробирался на свободное место, отведенное для адвокатов и свидетелей, несколько человек из более пожилых бросили ему вслед вполголоса: «Освободите от него зеленщиков!», «Хватит уж ему доить нас!», «С какой стати мы должны делиться с ним каждым куском!»
И в то же время они невольно восхищались маленьким человечком, сумевшим шантажировать целый город.
Люди с улицы проталкивались в камеру, люди из камеры пробирались на улицу, происходило постоянное движение. Каридиус подумал, что это и есть тот самый народ, на благо которому была организована «Лига независимых избирателей». Этот непрерывный поток людей, заглядывавших на несколько минут в камеру и затем уходивших, чтобы вернуться к своим личным делам, — это ведь и есть средний класс американского общества.
Судья Пфейферман окинул взглядом непривычно густую толпу зрителей, посмотрел на подсудимого, на свидетелей обвинения и предложил секретарю огласить назначенное к слушанию дело.
«Дело по обвинению Джо Канарелли в запугивании и шантаже».
— Готовы ли стороны к слушанию дела? — вопросил судья.