— В чем дело? — спросил член Конгресса, услыхав свое имя.
— Ваш секретарь хочет взять с собой собаку, — объяснил молодой человек, — но, к сожалению, это запрещено.
Поскольку молодая девушка, повидимому, была его секретарем, Каридиус сообразил, что это та самая мисс Литтенхэм, о которой ему говорил Крауземан. И в то же время он узнал в ней девушку с пятнистой собакой — репортершу «Трибуны», бравшую у него интервью.
— Мне кажется, что если мистер Каридиус пожелает держать Раджу в своей канцелярии, никто не сможет возражать против этого, — спокойным тоном настаивала девушка.
— Разрешите, я снесусь по телефону с комендантом, — попросил молодой человек.
— Пожалуйста.
Молодой человек подошел к своей конторке, стоявшей в дверях, и вступил в переговоры с комендантом. Подробно описав собаку, послужившую предметом спора, он добавил: — Собака дорогая, стоит, вероятно, от семисот до восьмисот долларов.
Мисс Литтенхэм досадливо поморщилась и внесла поправку:
— Если это так важно, то имейте в виду, что за щенка было уплачено две тысячи восемьсот долларов, а взрослой собаке и цены нет.
Молодой человек повторил слово в слово в телефон: — За щенка было заплачено две тысячи восемьсот долларов, а взрослой собаке и цены нет.
С полминуты он слушал молча, потом раза два прокричал в трубку фамилию Литтенхэм. Наконец, обернулся:
— Комендант сказал, что временно можно.
Так как вопрос с собакой был улажен, Каридиус стал справляться насчет помещения для своей канцелярии.
— Я хотел бы занять бывшее помещение мистера Эндрью Бланка.
— Мистер Бланк умер, — сказал молодой человек.
— Я знаю. Я выбран на его место. Поэтому я и считал бы удобным…
— А, понимаю, вы хотите сказать… — Он взял со своей конторки список и провел по нему пальцем, что-то разыскивая. — Не выйдет. Номер 83, где помещалась канцелярия мистера Бланка, передан номеру 165.
— Почему? — спросила мисс Литтенхэм.
— Он здесь уже два-три года, и хочет перейти со второго этажа.
— Кто хочет?
— Номер 165.
— Я хочу знать — кто он, — настаивала девушка.
— Сейчас скажу… — молодой человек опять погрузился в изучение списка.
В дверях показался грузный круглолицый мужчина в широкополой фетровой шляпе; при виде Каридиуса он радостно воскликнул:
— Как поживаете, дорогой Каридиус? Устраиваетесь?
Каридиус пожал огромную лапу мистера Бинга.
— Да, вот хотел обосноваться в помещении мистера Бланка, но, повидимому, кто-то из моих коллег…
— Мистер Джонсон, — торжественно провозгласил молодой человек, глядя в список.
— Ага… — Мистер Бинг кивнул головой. — Тирус Джонсон, а может быть — Филандер Джонсон, либо Истон Джонсон.
— Депутат, занимавший раньше номер 165, — пояснил молодой человек.
— Значит, Истон Джонсон, — заявил мистер Бинг таким тоном, будто этого обстоятельства достаточно, чтобы уладить все к общему удовольствию.
— Тогда я мог бы занять номер 165?
Но тут молодой человек опять погрузился в свой список и поспешил объявить, что в номер 165 переезжает номер 341.
— А 341 на каком этаже? — спросил огорченный Каридиус.
— Скажите пожалуйста, — обратилась мисс Литтенхэм к мистеру Бингу, — какие комнаты считаются лучшими?
Толстяк с изысканной грацией снял шляпу:
— Мадам, это зависит от того, что вам требуется.
— Мистер Бинг, разрешите познакомить вас с моей стенографисткой: мисс Литтенхэм, — вставил Каридиус.
— Литтенхэм! — воскликнул мистер Бинг. — Мисс Литтенхэм… как приятно видеть красоту в дебрях политики! Как я уже сказал, это зависит от того, что вам требуется, мисс Литтенхэм! Если ваша цель — переизбрание, обязательно берите помещение в нижнем этаже старого здания. Если ваша цель — усердный труд, берите помещение в верхних этажах нового здания.
— А почему? — спросила девушка улыбаясь.
— Потому что в нижнем этаже вас легко найдут ваши избиратели. Каждый ваш согражданин, прибыв в Вашингтон, непременно зайдет к вам, и эти голоса будут вам обеспечены. А расположившись наверху, вы потеряете голоса, — слишком трудно к вам добраться.
— Я думаю, мистер Каридиус предпочел бы устроиться внизу? — полувопросительно сказала девушка.
— Мне тоже кажется, что внизу лучше, — поддержал ее Каридиус.
— Безусловно, — кивнул мистер Бинг, — особенно в ноябре; в Вашингтоне это самый жаркий и утомительный месяц.
Девушка повернулась к молодому человеку.
— Послушайте, кто распоряжается этими помещениями?