Своим ремеслом Фред занимался с явным удовольствием, словно осуществлял мечту всей жизни. Он поспевал везде. Его жена устроилась на стуле в глубине зала, позади музыкантов, и ей там тоже нравилось. Они, без сомнения, долго мечтали скопить на старость, и игра их, став привычкой, все еще продолжалась.
- Я посажу вас за шестой столик, где сидела Арлетта с кавалером. Если хотите поговорить с Таней, дождитесь, пока не заиграют яву,- это когда Жан-Жак берет аккордеон и Таня может передохнуть. Раньше у нас была пианистка. Потом пришла Таня. Узнав, что она играет, я подумал, а не попробовать ли ее в оркестре - так экономнее... Вот и Бетти. Вас представить?
Мегрэ, как обычный посетитель, занимал кабину, куда Фред привел молодую рыжеволосую женщину в голубоватом платье с блестками.
- Комиссар Мегрэ. Расследует убийство Арлетты. Не бойся. Он человек порядочный.
Бетти могла бы считаться хорошенькой, если бы от нее не исходили мужская сила и твердость, позволявшие принять ее за переодетого юношу, и это вызывало неловкость. Даже голос у нее был низкий и хрипловатый.
- Можно присесть?
- Прошу вас. Что вам предложить?
- Сейчас ничего. Пусть только Дезире поставит бокал.
Она казалась усталой, озабоченной. С трудом верилось, что она здесь для того, чтобы возбуждать мужчин, но Бетти, по-видимому, и не строила на свой счет иллюзий.
- Вы бельгийка? - спросил Мегрэ, уловив акцент.
- Из Андерлехта, это возле Брюсселя. Раньше работала в труппе акробатов. Я ведь начала совсем юной - мой отец цирковой артист.
- Сколько вам лет?
- Двадцать восемь. Для акробатики я уже стара, вот и пришлось танцевать.
- Замужем?
- Была, за жонглером, - он меня бросил.
- Прошлой ночью Арлетта уходила с вами?
- Как всегда. Таня живет у вокзала Сен-Лазар и идет вниз по Пигаль. Она собирается быстрее нас. Я живу в двух шагах отсюда, и мы с Арлеттой обычно расстаемся на углу Нотр-Дам-де-Лоретт.
- Она сразу пошла домой?
- Нет, но так бывало. Она сделала вид, что поворачивает направо, а потом, как только я скрылась, снова поднялась вверх по улице, чтобы пропустить стаканчик в табачной лавке на улице Дуэ,- я слышала шаги.
- Почему она пряталась?
- Пьющие не любят афишировать пристрастие к рюмке.
- Она много пила?
- Перед уходом два коньяка со мной, до этого шампанское, не знаю сколько. Уверена, что она приняла и до открытия заведения.
- У нее были неприятности?
- Даже если были, мне она об этом не сказала бы. Наверно, ей просто все надоело.
Пожалуй, Бетти тоже все надоело, потому что вид у нее был мрачный, а голос монотонный и безразличный.
- Что вы о ней знаете?
Вошли двое, мужчина и женщина, и Дезире стал приглашать их к столику. Увидев пустой зал, они, переглядываясь, в нерешительности остановились. Мужчина смущенно пробормотал:
- Придем попозже.
- Ошиблись этажом, - спокойно обронила Бетти. - Эти явно не к нам.
Она изобразила улыбку.
- Раньше чем через час мы не начнем. Иногда приходится выступать и перед тремя посетителями.
- Почему Арлетта выбрала эту профессию? Бетти долго смотрела на комиссара, потом тихо произнесла:
- Я часто спрашивала ее об этом. Трудно сказать. Может, нравилось.
Она взглянула на фотографию на стене.
- Вы видели ее номер? Здесь Арлетту никто не заменит. Вроде бы просто. Мы все попробовали. Но поверьте, это нелегко. Если делать с кондачка, зрелище становится безобразным. Важно показать, что ты действительно получаешь удовольствие.
- И Арлетте это удавалось?
- Иногда я спрашивала себя: не потому ли она и взялась за это? Не говорю, что это связано с желанием иметь мужчин, возможно, и нет. Но ей хотелось возбуждать их, держать в напряжении. Когда после номера она возвращалась на кухню, - кухня - это наши кулисы: чтобы подняться наверх переодеться, надо проходить через нее, - так вот, после номера она приоткрывала дверь и любовалась произведенным эффектом: так актеры подглядывают в зал из-за занавеса.
- Она не была влюблена? Бетти помолчала.
- Возможно, - произнесла она наконец. - Вчера утром я сказала бы нет. А сегодня ночью, когда ушел ее молодой человек, Арлетта стала какой-то взвинченной, назвала себя последней дурой. На мой вопрос почему, она ответила, что только от нее зависит все изменить.
"Что?" - спросила я.
"Все! Надоело".
"Ты хочешь уйта из кабаре?"
Мы говорили тихо, чтобы Фред нас не услышал. Она в сердцах бросила:
"Дело не только в кабаре!"
Она, конечно, подвыпила, но, поверьте, ее слова имели определенный смысл.
"Он предложил содержать тебя?"
Она пожала плечами.
"Ничего ты не понимаешь".
Мы чуть не поссорились. Я ответила ей, что не настолько глупа, как она думает, и сама прошла через это.
На сей раз посетители - трое мужчин и одна женщина - были серьезные, и Кузнечик ввел их с триумфом. Мужчины, явно иностранцы, должно быть, приехали в Париж по делам или на какой-нибудь конгресс - уж очень важный был у них вид. А вот женщина, которую они подцепили Бог знает где, может, на террасе кафе, заметно смущалась.
Подмигнув Мегрэ, Фред усадил их за четвертый столик и подал впечатляющую карту с перечнем всевозможных сортов шампанского. В его подвале не было и четверти из указанного, и он предложил компании совершенно неизвестный сорт, надеясь получить триста процентов прибыли.
- Мне пора готовиться к номеру, - вздохнула Бетти. - Ничего особенного не ждите, хотя идет неплохо. Бедра посмотреть - вот все, что посетителям надо.
Заиграли яву, и Мегрэ жестом пригласил спустившуюся с эстрады Таню. Фред тоже подмигнул ей, советуя подойти к столику.
- Хотите со мной поговорить?
Несмотря на свое имя, говорила она чисто, без русского акцента, и комиссар догадался, что родилась она на улице Муфтар.
- Присядьте и расскажите мне все, что знаете об Арлетте.
- Мы не дружили.
- Почему?
- Мне не нравились ее манеры. Прозвучало довольно резко. Она знала себе цену, и Мегрэ не произвел на нее никакого впечатления.
- Вы не поддерживали с ней отношений?
- Никаких.
- И даже не разговаривали?
- Редко. Она была завистлива.
- Кому же она завидовала?
- Мне. Она не допускала, что кто-то может быть интереснее, что, кроме нее, есть и другие. Я этого не люблю. Она и танцевать-то не умела, а уроки брать не хотела. Вот раздеваться она научилась, и если бы не выставляла все напоказ, ее номер вряд ли удался бы.