- Не сразу. Сначала я не обращала внимания. Первое, что я расслышала, была фраза: "Понимаешь, у нее осталась большая часть драгоценностей, но при ее образе жизни их надолго не хватит".
- Какой был голос?
- Голос мужчины. Немолодого. Когда они уходили, я заметила, что один из них-маленький, коренастый, седой. Должно быть, он и говорил.
- Почему?
- Второй моложе, а голос был человека в возрасте.
- Как он одет?
- Не заметила. Во что-то темное, возможно в черное.
- Они сдавали пальто в гардероб?
- По-моему, да.
- Значит, он сказал, что у графини еще есть драгоценности, но при ее образе жизни их надолго не хватит?
- Совершенно верно.
- Как он собирался ее убить?
Женщина была совсем молоденькая, намного моложе, чем хотела казаться. Временами она напоминала маленькую девочку, которая вот-вот сорвется на истерику. В такие моменты она не сводила глаз с часов, словно черпала в них силы. Ее покачивало. Должно быть, она очень устала. Бригадир чувствовал аромат ее косметики, к которому примешивался слабый запах пота.
- Как он собирался ее убить? - повторил Симон.
- Не знаю. Я ведь была не одна и не могла все время прислушиваться.
- Альбер тискал тебя?
- Нет. Только держал за руки. Пожилой сказал что-то вроде: "Я решил провернуть дело сегодня ночью".
- Но это вовсе не значит, что он собирался ее убить. Может, просто хотел украсть драгоценности. А может, он - обычный кредитор, который думал послать к ней судебного исполнителя.
- Нет, - упрямо отрезала она.
- Откуда ты знаешь?
- Здесь совсем другое.
- Он говорил именно об убийстве?
- Уверена, но слов не помню.
- Может, ты что-то не поняла?
- Нет.
- Это было два часа назад?
- Примерно.
- И зная, что готовится преступление, ты сообщаешь только теперь?
- Я была взволнованна. И потом, не могла уйти из "Пикреттс" до закрытия. Альфонси на этот счет очень строг.
- А если бы ты сказала ему правду?
- Он, конечно, посоветовал бы не лезть не в свое дело.
- Постарайся точно вспомнить все, что они говорили.
- Они говорили мало. И я не все слышала. Играла музыка. Таня исполняла свой номер.
Бригадир уже начал делать кое-какие заметки, но еще не особенно верил услышанному.
- Ты знаешь графиню?
- Вряд ли.
- Может, заходит какая к вам в заведение?
- У нас редко бывают женщины, а чтобы графиня!.. Нет, никогда не слышала.
- Ты не пыталась увидеть лица мужчин?
- Не решилась. Я струсила.
- Почему?
- Вдруг они поймут, что я подслушала.
- Как они называли друг друга?
- Не обратила внимания. Один из них, по-моему, Оскар. Но не уверена. Я много выпила, и у меня разболелась голова. Хотелось спать. Если бы знала, что вы мне не поверите, не пришла бы.
- Сядь.
- Мне нельзя уйти?
- Не сейчас.
Он указал ей на скамейку у стены под официальными объявлениями и снова стал задавать вопросы.
- Имя?
- Арлетта.
- Настоящее имя. У тебя есть удостоверение личности?
Она достала из сумочки документ, протянула ему. Он прочел: "Жанна Мари Марсель Леле, 24 года, уроженка Мулена, балерина, Париж, ул. Нотр-Дам-де-Лоретт, 42-6".
- Почему ты назвалась Арлеттой?
- Это мой сценический псевдоним.
- Ты играла в театре?
- Не в настоящем.
Он пожал плечами, записал данные, вернул удостоверение.
- Сядь.
Тихонько попросив коллегу понаблюдать за женщиной, бригадир прошел в соседнюю комнату и позвонил в дежурную службу полиции.
- Ты, Луи? Это Симон из квартала Ларошфуко. Сегодня ночью случайно не было убийства графини?
- Почему именно графини?
- Не знаю. Может, нас разыгрывают. С виду малышка немного тронутая. Во всяком случае, пьяна в стельку. Она слышала краем уха, как сговаривались убить графиню, у которой якобы есть драгоценности.
- На табло ничего нет.
- Если случится что-нибудь в этом роде, сообщи.
Они поболтали о том о сем. Когда Симон вернулся 'в дежурку, Арлетта спала, словно в вокзальном зале ожидания. Поза была столь характерной, что глаза невольно начинали искать чемодан у ее ног.
В семь, когда на смену бригадиру Симону пришел Жакар, она все еще спала. Симон ввел сменщика в курс дела; уже уходя, он заметил, что женщина просыпается, но решил не задерживаться.
Арлетта удивленно посмотрела на черноусого Жакара, с беспокойством взглянула на часы и вскочила.
- Мне пора, - объявила она.
- Не спеши, малышка.
- Чего вы хотите?
- Может, проспавшись, ты вспомнишь больше, чем ночью?
Вид у нее был недовольный, кожа блестела, особенно вокруг выщипанных бровей.
- Мне нечего добавить. Я хочу домой.
- Расскажи-ка об Оскаре.
- Каком Оскаре?
На столе у Жакара лежал протокол, составленный Симоном, пока она спала.
- Который замышлял убить графиню.
- Я не говорила, что его зовут Оскаром.
- Как же тогда его зовут?
- Не знаю. Я не помню, что рассказывала,- была пьяна.
- Значит, ты все выдумала?
- Я говорила не так. Слышала, как двое мужчин разговаривают за перегородкой, но разобрала только обрывки фраз. Может, и ошиблась.
- Зачем же ты пришла сюда?
- Повторяю, была пьяна. А под мухой все видишь иначе, многое драматизируешь.
- Следовательно, о графине не было и речи?
- Нет, что-то было.
- АО драгоценностях?
- О драгоценностях говорили.
- И о том, чтобы прикончить графиню?
- Мне так показалось. Я уже набралась к тому времени.
- С кем ты пила?
- Со всеми подряд.
- В том числе и с Альбером?
- Да. Его я тоже не знаю. Я знаю людей только в лицо.
- Как и Оскара?
- Что вы прицепились к Оскару?
- Ты могла бы его узнать?
- Я видела его лишь со спины.
- Можно узнать и по спине.
- Не уверена, хотя...
И вдруг, пораженная мыслью, спросила:
- Кого-нибудь убили?
Он не отвечал, и она занервничала. У нее, должно быть, раскалывалась голова. Синева глаз казалась выцветшей, а размазавшаяся губная помада делала рот огромным.
- Мне можно уйти?
- Не сейчас.
- Я ни в чем не виновата.
В помещении было теперь несколько полицейских. Переговариваясь, они занимались своими делами. Жакар позвонил в дежурную службу - об убийстве графини никаких сообщений не поступало, потом, для страховки,- на набережную Орфевр.