Разве в его деревне не было подобной старухи? В его времена такой фурией была галантерейщица, мамаша Татен. С ее котом тоже постоянно приключались какие-нибудь беды.
– Возможно, я докучаю вам всеми этими подробностями, но они очень важны. Случались и более серьезные инциденты. Мальчишки разбивали стекла и бросали в ее окна мусор. Я уж не знаю, сколько раз она жаловалась жандармам. Лейтенант жандармерии пришел ко мне и потребовал назвать виновных.
– И вы назвали их?
– Я ответил, что в этом в той или иной степени замешаны все дети. Но если она прекратит изображать из себя страшилище, размахивая палкой, возможно, они успокоятся.
– Что произошло во вторник?
– После полудня, приблизительно в половине второго, полька Мария, мать пятерых детей, которая прибирается в чужих домах, как обычно, отправилась к мамаше Бирар. Окна были приоткрыты, и из здания школы я услышал крики – слова, которые она произносила на родном языке. Она всегда переходит на польский, когда волнуется… Мария, то есть Мария Смелкер, приехала в нашу деревню в шестнадцать лет и нанялась батрачкой на ферму. Она никогда не была замужем. Все ее дети от разных отцов. Говорят, что по крайней мере двух детей она родила от помощника мэра… Он тоже меня ненавидит, но это совсем другая история… О ней я расскажу вам чуть позже.
– Значит, во вторник около половины второго Мария позвала на помощь?
– Да. Я не покидал класса, потому что услышал, как в дом старухи бросились люди. Чуть позже я увидел небольшой автомобиль доктора.
– Вы не пошли туда?
– Нет. Теперь меня в этом упрекают, утверждают, что, раз уж я не тронулся с места, значит, заранее знал, что увижу.
– Полагаю, вы не могли покинуть класс?
– Мог бы. Иногда я ухожу из школы, чтобы подписать кое-какие бумаги в кабинете мэра. Я мог бы позвать жену.
– Она учительница?
– Она была учительницей.
– В деревне?
– Нет. Мы оба учительствовали в Курбевуа. Там мы прожили семь лет. Но когда я попросил перевести меня в деревню, она вышла в отставку.
– Почему вы уехали из Курбевуа?
– Это связано со здоровьем моей жены…
Эта тема явно не нравилась ему, и на вопрос он ответил уклончиво.
– Итак, вы не позвали жену, как это иногда случается вам делать, а сами остались с учениками…
– Да.
– Что произошло потом?
– Суматоха царила более часа. Обычно у нас в деревне спокойно. Шум доносится издалека. Но тут Маршандон, наш кузнец, перестал бить молотом. Люди переговаривались, стоя у изгородей своих палисадников. Да вы знаете, как это бывает, когда происходит подобное событие… Чтобы дети не отвлекались, я закрыл окна.
– Из окон школы можно видеть дом Леони Бирар?
– Да, из одного окна.
– Что вы увидели?
– Сначала я увидел полевого сторожа, что меня очень удивило, поскольку он давно не разговаривал с теткой своей жены. Потом Тео, помощника мэра. Он уже был изрядно пьян, как обычно после десяти часов утра. Я заметил также доктора и других соседей. Все они столпились в комнате и смотрели на пол. Позднее из Ла-Рошели приехал лейтенант жандармерии с двумя жандармами. Но я об этом узнал только тогда, когда он постучал в дверь класса. До этого он успел расспросить многих.
– Он обвинил вас в убийстве Леони Бирар?
Гастен с упреком посмотрел на комиссара, словно собирался сказать: «Вы прекрасно знаете, как все это происходит».
Вслух же он произнес глуховатым голосом:
– Я сразу заметил, что он на меня как-то странно смотрит. Первым делом он спросил меня: «Гастен, у вас есть карабин?» Я ответил, что нет. Но карабин есть у моего сына Жан-Поля. Это сложная история… Вы должны знать, как ведут себя дети. Вдруг однажды утром видишь, как кто-то пришел в класс с шариками. И на следующий день все мальчики играют в шарики, которыми доверху полны их карманы. Потом кто-то приходит с воздушным змеем, и в течение нескольких недель все запускают воздушные змеи…
Так вот. Кто-то, я уж не помню кто, пришел с карабином 22 калибра и принялся стрелять по воробьям. Через месяц я насчитал полдюжины подобных карабинов. Мой сын захотел, чтобы мы подарили ему карабин на Рождество. Я счел себя не вправе отказывать ему…
Даже карабин освежил воспоминания Мегрэ. Только у него была духовая винтовка, свинцовые пули которой лишь взъерошивали перья птиц.
– Я сказал лейтенанту, что, насколько мне известно, карабин должен находиться в комнате Жан-Поля. Он послал одного из жандармов проверить это. Конечно, мне надо было самому проконтролировать, где находится оружие. Но я об этом как-то не подумал. Случилось так, что карабин оказался не в комнате сына, а в сарае, где я храню тачку и инструменты.