- Не сегодня.
Пассажиры обедали в плохо освещенном доме.
- Что вы выпьете?
- Не знаю. Может быть водки.
Они уселись в углу, где уже был накрыт столик.
- Закажите что-нибудь поесть? - осведомился официант.
Оба отказались. А когда выпили, лейтенант смущенно спросил:
- Вы полагаете, что он не виновен?
- Не знаю.
- До тех пор, пока у нас не было показаний ученика, учителя ещё можно было оставить на свободе. Но, к сожалению, эти показания совершенно четкие, и мальчик, кажется, утверждает все совершенно искренне. Да и нет у него причин лгать.
- Когда он об этом рассказал?
- Сегодня утром, когда я во второй раз допрашивал весь класс.
- А вчера он ничего не сказал?
- Он побаивался. Вы сами его увидите. Если хотите, то даже завтра утром, когда я туда приду, и дело вам покажу.
Лейтенант испытывал некоторую неловкость. Видимо на него производили впечатление массивная фигура и авторитет комиссара.
- Вы, конечно, привыкли к делам и людям Парижа. Не знаю, знакома ли вам атмосфера наших небольших деревушек...
- Я родился в деревне. А вы?
- В Тулузе.
Он силился улыбнуться.
- Хотите, я вас отвезу туда?
- Я думаю, что найду такси.
- Если предпочитаете такси, то стоянка прямо перед вокзалом.
Они расстались у дверцы машины на набережной. Комиссар наклонился, рассматривая в темноте порта рыбацкие суденышеки.
Он был несколько разочарован и огорчен тем, что приехал ночью. Машина вскоре повернула в сторону от порта, и, выехав за город, промчалась мимо деревушек, которые ничем не отмечались от других таких же, и наконец остановилась перед домом, где светилось окно.
- Здесь?
- Вы ведь спрашивали гостиницу "Уютный уголок"?
Очень толстый человек подошел к застекленной двери и стал смотреть, как комиссар расплачивается с шофером и забирает свой чемодан, а потом направляется к крыльцу.
В уголке зала люди играли в карты. Пахло вином и рагу. Клубы дыма витали вокруг двух зажженных ламп.
- У вас есть свободная комната?
Все головы повернулись к нему. В дверях кухни появилась какая-то женщина и тоже стала его рассматривать.
- На одну ночь?
- Может быть дня на два-три.
- У вас есть с собой удостоверение личности? К нам каждое утро наносят визит из жандармерии, так что приходится держать книги в порядке.
Игроки перестали раскладывать карты и прислушались. Мегрэ, подойдя к заставленному бутылками прилавку, протянул свое удостоверение. Хозяин, водрузив на нос очки, стал медленно читать. Когда он поднял голову, то хитро подмигнул.
- Так вы тот самый знаменитый комиссар? А меня зовут Помель... Луи Помель.
Повернувшись к кухне, он крикнул:
- Тереза! Отнеси чемодан комиссара в комнату, что выходит на улицу.
Мегрэ не обратил особого внимания на женщину, которой было лет около тридцати, но подумал, что, возможно, где-то её видел. Это несколько поразило его, как бывало, когда он встречал кого-нибудь из тех, кого видел в чистилище, проходя мимо. Казалось, что она тоже вспомнила его.
- Что вам предложить выпить?
- А что у вас есть? Впрочем, можно стаканчик водки.
Остальные посетители продолжили свою игру в карты.
- Вы приехали сюда из-за Леони?
- Я здесь неофициально.
- Правда, что учителя нашли в Париже?
- Сейчас он в тюрьме Ла-Рошели.
Что думал Помель обо всем этом, понять было трудно. Он хоть и являлся хозяином гостиницы, внешне оставался все тем же крестьянином с фермы.
- Вы не верите, что это дело его рук?
- Не знаю.
- Полагаю, что если бы вы считали, что он виновен, то вряд ли стали затруднять себя поездкой сюда. Или я ошибаюсь?
- Может быть и нет.
- За ваше здоровье! Здесь есть один человек, который слышал выстрел... Тео!.. Правда ведь, ты слышал выстрел?
Один из игроков, лет, наверное, шестидесяти пяти, с рыжеватыми седеющими волосами, небритыми щеками, мутными и хитрыми глазами, повернул к ним голову.
- А почему бы мне его не слышать?
- Это комиссар Мегрэ, который приехал из Парижа, чтобы...
- Лейтенант мне говорил об этом.
Он не встал и не поздоровался, продолжая держать засаленные карты в руках с грязными ногтями. Помель негромко пояснил:
- Это помощник мэра.
- Я знаю.
- Не обращайте внимания. В это время...
Он сделал вид, что залпом допил водку.
- А ты, Фердинанд, что видел?
Тот, кого он назвал Фердинандом, был одноруким. Лицо его красно-коричневого цвета, свидетельствовало, что он целые дни проводит на солнце.
- Это почтальон, - пояснил Луи. - Фердинанд Корню. Что ты видел, Фердинанд?
- Ничего.
- Ты же видел Тео в его саду.
- Я даже отнес ему письмо.
- А что он делал?
- Пересаживал лук.
- В какое время?
- На часах, что на церкви, было ровно десять. Мне часы были видны над крышами... Я хожу... Бью девятку... Туз пик и козырной король...
Он бросил карты прямо на стол с мокрыми пятнами от стаканов и вызывающе посмотрел на партнеров.
- Черт побери тех, кто заявляется к нам, чтобы разбираться во всяких историях! - добавил он, вставая. - Тео, тебе платить.
Движения его были неуклюжими, походка нетвердая. Он сдернул свою форменную фуражку с вешалки и направился к двери, ворча под нос что-то неразборчивое.
- И так каждый вечер?
- Почти.
Луи Помель потянулся з бутылкой, чтобы снова налить, о Мегрэ остановил его.
- Не сейчас... Я полагаю, что вы ещё не собираетесь закрываться, и у меня есть время немного пройтись перед сном?
- Я вас подожду.
Он вышел при всеобщем молчании. Перед ним лежала небольшая площадь, не круглая, не квадратная; справа виднелась темная масса церкви, а напротив закрытый не освещенный магазинчик, над котором он скорее догадался, чем разглядел вывеску: "Шаратнский кооператив".
В сером, сложенном из камня доме на углу горел свет на втором этаже. Подойдя к крылечку с тремя ступеньками, Мегрэ, чиркнув спичкой, разглядел медную табличку, на которой прочел:
"Ксавье Брессель, врач."
Он чуть не позвонил, но передумал, решив, что доктор уже, вероятно, готовится ко сну, и пожал плечами.
В большинстве домов свет уже погас. Мэрию он узнал по древку для флага. Это было совсем небольшое здание, а через двор на втором этаже, вероятно, в доме Гастенов горела лампа.
Продолжая путь, он свернул направо, прошел мимо садов, чуть позже столкнулся с помощником мэра, который, видимо, возвращался домой и что-то неразборчиво пробормотал, очевидно прощаясь.
Моря не было ни слышно и ни видно. Деревушка засыпала и походила на все ей подобные, не вызывая воспоминаний ни об устрицах, ни о белом вине, ни о террасах с видом на океан.
Он был разочарован, хотя явных причин к тому не было. Его несколько охладил прием, который оказал ему на вокзале лейтенант. Но за это комиссар не мог на него обижаться. Даниелу, видимо, хорошо знал эти места, где явно служил уже много лет. Он расследовал убийство, как умел, а приехавший без предупреждения Мегрэ, как будто намекал на то, что лейтенант ошибался. Наверное, и следователь был не слишком доволен. Конечно, ни тот, ни другой, не осмелятся ему это высказать, будут вежливо и ознакомят его с делом. И, тем не менее, он останется для них смущающим фактором, человеком, который вмешивается на в свое дело, а ко всему прочему, они будут вообще задаваться вопросом, зачем он предпринял эту поездку.
Он слышал чьи-то шаги и голоса. Вероятно, это расходились по домам другие игроки в белот. А потом еще, чуть дальше, к нему подошла какая-то желтоватой окраски собака и потерлась о ноги, что заставило его вздрогнуть от удивления.
Когда он толкнул дверь "Уютного уголка" и вошел, то там уже горела только одна лампа, а хозяин, стоя за прилавком, расставляя по местам стаканы и бутылки. Был он без пиджака и жилета. Его темные брюки спустились и болтались где-то ниже живота. Из закатанных рукавов рубахи торчали большие волосатые руки.