"Хорошо воспитала!" - Мехман презрительно и горько усмехнулся. "Как могла Зулейха? Как она могла?"
Мехман не мог этого понять. Да и как ему было понять это?!
Шехла-ханум прививала дочери свои взгляды и вкусы незаметно. И Зулейха волей-неволей воспринимала их...
- Что такое случилось? Чего ты терзаешься? - упрекала Шехла-ханум дочь, когда Мехман был в командировке. - Как будто большая беда свалилась на вашу голову! Как будто кровь полилась с неба. Какие-то маленькие часы, как огонь, сжигают эту девчонку... Что тут особенного, что ты так мучишь себя? Ты уж и подурнела...
- Пойми, мама, я не могу успокоиться, даже спать не могу, - попыталась объяснить Зулейха.
Мать рассердилась.
- Дура, посмотри на меня! Если бы мы не заботились о себе, то остались бы на улице. Совсем не обязательно с первого дня замужества выкладывать все начистоту, чтоб муж видел твои мысли, как на ладони. Ты думаешь, мужчина мерит все на твой аршин? Кто из мужей рассказывает жене о каждом своем поступке? А разве твой муж говорит тебе обо всем? Почему ты должна говорить? Муж твой скрывает кое-что от тебя, почему ты не должна скрывать?
- Мама, пойми, трудно скрывать...
- Трудно. Привыкнешь, научишься.
- Я не хочу учиться этому. Не губи меня, не делай меня несчастной. Я хочу все открыть Мехману, сорвать с человека в калошах маску, пусть Мехман увидит его волчью морду. Я должна успокоить свое сердце.
- Успокоить свое сердце, - передразнила Шехла-ханум.
- Ты же знаешь, как я люблю Мехмана.
- Люблю, не люблю - мне это безразлично, эти слова не доходят до меня. Это не тот человек, за которого мы его принимали. Это кремень, а не человек. Пойми, что уже сейчас, с самого начала, ты должна позаботиться о себе, о своем будущем, - я не дам тебе больше ни копейки из своих сбережений.
- Я ничего не прошу у тебя.
- Пустые слова. Когда ты останешься голодной, кто о тебе позаботится? Мать! Но и у нее не бездонный сундук. Если богатство не возрастает, значит оно убавляется.
- Мама, я никогда... я виновата перед ним, очень виновата.
- Молчи, ради бога!.. Или ты хочешь окончательно опозорить себя? Другие проглатывают целый караван верблюдов вместе с погонщиками, а эта дрожит из-за кусочка золота величиной с яичный желток.
- Мама, мне очень трудно, я не могу смотреть в глаза Мехману.
- Привыкнешь, взглянешь.
- Но ведь мы так погибнем!
- Ничего не будет. Проглоти этот желток, как лекарство, и все!
- Но ведь Мехман никогда не простит мне. Ты знаешь, как он честен, как бережет свое, наше имя в чистоте...
- Мехман вызубрил из разных книг несколько громких слов о чести и совести и без конца твердит их. Когда народятся дети, когда они набросятся на вас, раскроют рты, как галчата, и скажут: "Дай кушать" земной шар покажется вам тесным, словно ушко иголки.
- Мама, но ведь честность превыше всего, Мехман всегда так говорит, и это правда, правда!..
Складки на жирной шее Шехла-ханум затряслись, лицо покраснело, она стала похожей на индюка.
- Молчи, негодная девчонка! Или ты хочешь, чтобы над нами потешались в этом чужом городишке, рассказывали анекдоты про нас...
- Я ни анекдотов, ни сплетен не боюсь. Я страшусь последствий...
- Не надо бояться последствий, лучше спрячь эта часы подальше. Если бы твой Мехман был мужчиной, вы за два года накопили бы здесь на целых двадцать лет.
- Зачем нам это? У Мехмана, при его знаниях, всегда будет работа. Его все уважают...
- А если Мехман завтра ляжет да умрет, тогда что?
- Тогда я сама буду работать. Я же не без рук...
- А что ты будешь делать? Двор подметать, как этот Калош? - резко крикнула Шехла-ханум. - Ты же ничего не умеешь. Забудь про эти часы! Иначе ты погубишь, пойми, выдашь всех, в том числе и своего любимчика Мехмана.
"Да, да, молчать, проглотить, а в случае чего отрицать", - советовала Шехла-ханум, и Зулейха е страхе сдалась. Она плакала, грубила матеря, но мужу ни чем не призналась. Но она чувствовала, что Мехман подозревает что-то недоброе, он иногда так странно и холодно смотрит на нее. И это стало источником ее нового горя.
Зулейха не ошиблась.
Мехман давно начал подозревать что-то недоброе,
А сегодня сомнения Мехмана исчезли. Все стало ясно. Человек в калошах сказал все. Вползли, как змеи, в дом. Опутали легковерную Зулейху. А теперь - шантаж. Что же делать? Пойти у них на поводу, замазать преступления, только чтобы грязь не вышла наружу. Нет, этого вы от Мехмана не дождетесь. Не этому его учили в школе, в институте, не этому учили его мать и память погибшего отца. Запутался в грязном деле. Эх, Зулейха, Зулейха! Но может быть она не попала бы в расставленные сети, если бы он уделял ей больше внимания, если бы сам проявил больше жизненного опыта, больше чуткости, понял бы, что творится, помог ей раскрыть сердце. Но что делать теперь, что делать? - в сотый раз спрашивал себя Мехман, пытаясь сосредоточиться, привести мысли в порядок. "Что делать? Ведь я не только муж, я... я прокурор! Значит действовать, действовать правильно, как велит совесть, без всяких скидок!" - так решил Мехман.
Он вошел во двор, поднялся по ступенькам, властно открыл дверь.
Шехла-ханум кинулась ему навстречу.
- Наверно, устал, да, сынок? - спросила она, быстро окинув нахмуренное лицо Мехмана. - Кошмар, как ты много работаешь!
Мехман ничего не ответил. Зулейха вздрогнула. Суровое молчание мужа привело ее в замешательство.
- Как прошел твой доклад, Мехман? - спросила она несмело.
- Очень плохо, Зулейха.
- Почему плохо? - Зулейха оперлась о спинку стула. Ноги у нее дрожали- - Ведь ты так готовился...
- Потому что люди с грязной совестью не могут говорить о морали, Зулейха...
Зулейха почуяла в этом ответе какой-то грозный намек, но все еще пыталась продолжать разговор о докладе.
- Разве эти комсомольцы могут понять такой доклад? Они любят только примитивное. Вот почему, учась в школе, я ни разу даже не открыла дверь комсомольской ячейки...
- Комсомол ничего не потерял от этого, - бросил Мехман.
- И я тоже ничего не потеряла... - ответила Зулейха, поглядывая на мать.
Шехла-ханум подмигнула ей: "Тише! Молчи!" и сказала:
- Садись пить чай, Мехман. Зулейха ждала тебя.
- Откуда ты достала те часы? - вдруг спросил Мехман, как бы не замечая тещи. - Те самые золотые часы!
- Я же сказала тебе... Я же сказала, что мама привезла мне.
На лице Зулейхи был написан ужас.
- Признавайся: откуда ты достала их, Зулейха-ханум, мечтательная девушка, со слезами говорившая о любовной лирике Физули! - страшным голосом крикнул Мехман. Жилы на его шее вздулись. - Где вы добыли эти часы, господа Мамаевы?
Шехла-ханум с удивительным спокойствием налила из графина стакан воды.
- Выпей, успокойся, мой сын, -сказала она. - Скоро год, как Зулейха не Мамаева, а Атамогланова.
Мехман схватил стакан и с силой швырнул его об стенку.
- Правду говори: от кого получила часы, Зулейха Мамаева. - Шехла-ханум испугалась, что голос Мехмана услышат на улице. Она поспешно закрыла окно.
- Сынок, неудобно, - уговаривала она. - Твой крик слышен за окнами... Мы ведь приличные люди... Неудобно... Культурные люди никогда не позволят себе так шуметь...
- Сейчас же скажите вы, культурные люди, откуда взялись эти часы?
Шехла-ханум с сердитым видом выскочила в другую комнату. "Ну и мужа нашла себе, - проворчала она. - Какой тактичности можно ожидать от сына Хатун?!"
- Кто дал тебе часы, Зулейха? - упорно повторял Мехман. Лицо его было искажено гневом и яростью. - Правду говори! Эти часы вот где у меня... - он показал на сердце.