Все эти противоречивые вопросы сейчас путались в голове Мехмана...
А время, между тем, шло. Было уже около двух часов ночи. Мехман не стал больше противиться. Он прошел в соседнюю комнату, разделся, лег на мягкую постель. Непонятное волнение терзало его, ему казалось, что от белой постели пышет обжигающим пламенем.
- Можно к вам? - услышал он тихий голосок.
Мехман съежился под одеялом. Вошла Зулейха.
- Вы еще не спите, Мехман?
- Нет.
Зулейха зажгла свет и невесело улыбнулась.
- Мне тоже не спится. И я решила заняться самообразованием. Вот, читаю Физули...
- А вы хорошо знаете его стихи?
- Как будто неплохо.
- Тогда слушайте, - сказала Зулейха и, раскрыв книгу, с дрожью в голосе прочла:
О бог, дай познать мне отраду страданий любви
И даже на миг не лишай меня кратких страданий
любви.
Пусть буду я пленником этого сладкого горя,
Яви милосердие - больше пошли мне страданий любви.
Девушка встряхнула головой, как бы отгоняя от себя очарование поэзии, оторвала взгляд от книги, спросила чуть насмешливо:
- Не привлечет ли уголовный кодекс бедного Физули к ответственности за такое стихотворение?
- Наша юрисдикция против всякого насилия и всякой несправедливости.
- А разве несправедливость не относительное понятие? - сказала Зулейха и, не выпуская книги из рук, села в мягкое кресло. Лицо ее приняло капризное, заносчивое выражение.
- С чьей же это точки зрения?
- С чьей? Допустим, один преследует, а другой убегает, ну, и оба зовут на помощь аллаха. Кто же прав и кто нет?
- Надо раньше всего выяснить причину - почему убегали, почему преследовали? А потом уже определить, кто прав и кто неправ.
- А если причина очень сложная, тайная?
- Нет на свете такого явлении, которое невозможно было бы объяснить и понять.
- Объяснить? Чем? При помощи юридической науки? Или философии?
- Конечно, и юридическая наука, и философия могут помочь.
- А Физули?
- И Физули может научить пониманию жизни.
- А по какой статье уголовного кодекса привлекается к ответственности человек, игнорирующий кодекс любви Физули?
Мехман уклонился от прямого ответа на вопрос:
- Я оказал уже, что закон должен одинаково беспристрастно относиться и к одной, и к другой стороне.
- А если одна сторона, к несчастью своему, живое пламя, а другая, на свое счастье, холодна, как лед?
- Ваша философия слишком заумна.
- Да? Философия, старея, становится мудрее, но человек, старея, лишь приближается к смерти.
- В ваши годы слишком рано говорить о смерти.
- Не считаете ли вы, что для того, чья книга о любви брошена нераскрытой, смерть - лучший выход?
- Я серьезно наказывал бы людей, покушающихся на свою жизнь.
- А тех, кто толкает к этому?
- Они тоже заслуживают наказания.
Из столовой раздался голос Шехла-ханум:
- Зулейха, иди сюда, пусть мальчик спит. Да и мне спать хочется...
Зулейха шепнула Мехману:
- И без того человек больше спит, чем бодрствует. Горе тому, кто живет в полусне. Не так ли, Мехман?
Он не ответил. Девушка снова опросила:
- Предусмотрена ли юридической наукой такая статья?
- Юридическая наука занимается более серьезными вопросами!
- Может ли быть более серьезный вопрос, чем вопрос о жизни?
- Послушай, Зулейха, иди сюда, дай гостю уснуть, - уже более настойчиво позвала Шехла-ханум.
- Мама, пусть студент-отличник сдаст еще один экзамен, - крикнула Зулейха.
"Но ты же ведь не экзаменационная комиссия!" - ответила мать.
Девушка нервничала. В голосе ее дрожали слезы.
- Нет, я - комиссия, - настойчиво твердила она. - Комиссия... Но кодекс, которым я руководствуюсь, - лирика Физули. Пусть Мехман выдержит последнее испытание...
Шехла-ханум вошла и, взяв Зулеиху за руку, вывела за дверь.
- Дашь ли ты, наконец, спать мальчику?
Через неплотно закрытую дверь Мехман услышал, как Зулейха разрыдалась.
- Почему ты не даешь мне уколоть его побольнее?.. Его ничем не проймешь... О, как я несчастна!
Шехла-ханум сердито проговорила:
- Подумать только: дочь Шехла-ханум, красавица, одетая по последней моде, сходит с ума по мальчишке с каменным сердцем! Ты еще пожалеешь о своем выборе...
До самого утра Мехман ворочался в постели. Едва забрезжил свет, как он встал, оделся и на цыпочках вышел. Солнце подымалось над морем, и золотые его лучи озаряли город. Мехман шел быстро и, наконец, добрался до своего тупика. Вот и дом. Сердце его больно сжалось. Мать, всю ночь ожидавшая сына, вздремнула у порога, положив седую голову на колени. Лицо у нее было бледное-бледное...
8
В большой библиотеке юридического факультета сновали библиотекарши в синих халатах, доставая с полок и подавая студентам, преподавателям и научным работникам нужные им книги. В читальном зале было тихо, лишь изредка поскрипывало чье-то торопливое перо да шелестела бумага...
Мехман сидел за маленьким столом, в углу. Он изрядно поработал сегодня. Перед ним уже лежала стопка узеньких листиков, на которых он делал выписки. Здесь Мехман проводил все дни своего отпуска.
Он долго обдумывал, взвешивал, пока не решил работать над темой "Из истории права Кызыл Арслана". Эта тема интересовала его уже давно. Уже давно он подбирал литературу, искал документы, но пока что мало обнаружил нужного, полезного.
Мехман сидел, задумавшись, и не сразу заметил, что к нему подошел декан.
- Как дела, друг мой?
Мехман в огорчении развел руками.
- Слишком мало материала...
Профессор усмехнулся. Положив старческую руку на плечо Мехману, он повел его в книгохранилище.
- У нас библиотека богатая, - сказал профессор, - целый клад!.. Здесь можно найти литературу на любом языке. - Профессор широким движением руки обвел полки, уставленные толстыми томами. - Больше всего на земном шаре создано книг о праве. - Профессор улыбнулся и спросил у Мехмана: - Вы знаете, почему? - и сам же ответил: - Потому что до нашей революции в мире господствовали только насилие, только несправедливость. А в ученых трактатах чаще говорилось о справедливости и добре. На то, вы уже знаете, Мехман, были глубокие социально-политические причины. Их нужно понимать, их нужно уметь вскрывать. Анализ явлений, раскрытие фактов - вот главное. Это вы должны показать в вашей научной работе, в труде вашем. Без глубокого, всестороннего изучения действительности невозможно создать истинно научное произведение. А для этого нужен труд, нужны бессонные ночи...
Мехман вздохнул.
- Профессор, очень уж мало материалов по истории нашего государственного права.
- Не отчаивайтесь, по каплям наберется море.
- Вам понравилась моя тема? Вы ее одобряете?
- Одобряю. Вполне. Тема крайне нужная, хотя и очень трудная.
- Я подумал так: зачем мне писать о праве при французском короле таком-то или разрабатывать какие-либо юридические вопросы при рабовладельческом строе в древнем Риме, когда история права нашей страны еще не исследована как следует. Чтобы не получилось так, как в народной поговорке: "Для себя и теста замесить не может, а для других уже режет лапшу". Для чего нам знать, какие правовые нормы были при Людовике XIV или суверенные права в...
Профессор перебил его:
- И это надо знать, сын мой. И это нужно, чтобы изучить эпоху Кызыл Арслана или другие периоды нашей истории. Потому что наука любит простор, она не мирится с узкими рамками. Но нельзя отрываться и от своей истории. Это основа всего. Я очень радуюсь тому, что наша молодежь это осознала. Нельзя возвеличить народ, только крича все время: "Великий, великий!". Стихийно народ не может стать великим. Духовное величие народа измеряется этими вот неисчислимыми, томами ценных книг... Вот, например, каких мудрецов - историков, ученых, философов - создал греческий народ. А ведь он не велик по своей численности.