Через пару минут Агата принесла ей поднос с завтраком. Тарелка с глазуньей, тосты, приборы, чашка и небольшой чайничек с заваренным в нем чаем. Лена, поблагодарив женщину за еду, спросила:
— А где Томас? — назвав его по имени, она немного смутилась. — Почему он не пришел на завтрак?
— Вскочил ни свет, ни заря, набегу позавтракал и, сев в машину, в город уехал. Ни «доброе утро», ни «спасибо»…
— Город? — перебила ее Лена.
— Да, до него тут пару километров. А ты?..
— О чем беседуем? — неожиданно влез в разговор Шнайдер, непонятно откуда появившийся. Лена обратила внимание на то, что он быстро убрал в карман шинели что-то небольшое, металлическое. «Ключи от машины», — догадалась она.
— О, вы поглядите, кто нарисовался! — вздохнула Агата. — Вернулся! И их запустил!..
Вместе с Томасом в столовую с громким лаем проникли две огромные немецкие овчарки. Одна вилась, путаясь под ногами, возле Агаты, а вторая остановилась рядом с Леной и начала старательно обнюхивать ее. Закончив, собака внимательно взглянула на девушку, громко гавкнула и дружелюбно лизнула протянутую к ней ладонь.
— Вы ей понравились, — произнес немец, смотря на девушку и расстегивая шинель.
Лена, смущенно улыбаясь, взглянула на штандартенфюрера. Взъерошенные волосы, с запутавшимися в них снежинками, красные с мороза щеки и такие же, как и всегда, озорные васильковые глаза.
— Есть будешь? — ворчливо спросила женщина, обращаясь к Томасу.
— Принеси лучше коньяку, — ответил он, снимая серую шинель, с которой сразу же посыпался на ковер снег.
— Кыш отсюда! — шикнула на него Агата, выгоняя из столовой. — Снега он мне сюда нанес! Только ведь убрала! Кыш! И собак своих забери!
Шнайдер, выходя, смеялся. Агата, что-то бурча под нос, подталкивала его. Собаки выбежали за ними. Лене, наблюдавшей за этим со стороны и не принимавшей участия в разговоре, подумалось даже, что эти двое знакомы друг с другом очень давно. И вообще, ей показалось на пару мгновений, что здесь царит теплая идиллическая атмосфера домашнего уюта. И Лена подумала, что она тут лишняя, что она совсем не вписывается в эту уютную атмосферу, но ее мысли прервал вошедший Томас, который нес в руках бутылку коньяка и два бокала.
— Будете? — спросил он, присаживаясь рядом с девушкой. Лена нерешительно кивнула. — Так и думал.
— То есть, вы думали, что я не откажусь пить с вами? Споить меня решили?
— Ни в коем разе! — рассмеялся Шнайдер.
Подмигнув ей, Томас опрокинул содержимое бокала себе в рот. Лена, еле заметно ухмыльнувшись, последовала его примеру. Горячая жидкость сразу же приятно обожгла ей горло, разливаясь теплом внутри. Вкус у напитка был мягкий, бархатистый.
— Вы спросили у меня, почему я приехал сюда один, — начал немец, отставляя бокал в сторону. — Вам это было действительно интересно?
— Да, — честно ответила Лена.
— И вам не интересно, почему я не спрашиваю у вас в ответ, почему вы одна?
— Наверняка вы знали обо мне все еще до нашей встречи.
— А вы умная девушка, — усмехнулся Томас.
— Вы здесь не впервые?
— Да. Приезжаю в четвертый раз. Мне нравится приезжать сюда на праздники.
— И в честь какого праздника вы приехали сейчас?
Шнайдер замолчал. Он явно не ожидал такого вопроса. Он задумчиво переводил взгляд с пустого бокала на девушку и обратно.
— Ответьте же, откуда у вас эта рана, — попросила русская. Хоть на Шнайдере и была рубашка, но она знала, что под ней он скрывает забинтованное плечо. — Прошу вас.
— Вам действительно хочется это знать? — Томас удивленно изогнул бровь.
— Да.
Он откинулся на спинку стула и, поджав губы, посмотрел на Лену. Он явно обдумывал то, что хотел сказать, запустив одну руку себе в волосы. Закончив приглаживать волосы, мужчина опустил руку и уже раскрыл было рот, чтобы ответить, как в столовую вбежала одна из овчарок. Собака поставила передние лапы на колени хозяину, заглянула ему в лицо и громко гавкнула.
— Видите, — рассмеялся Шнайдер, — она не хочет, чтобы я выдавал секрет. — Он потрепал собаку по холке, почесал за ухом. — Да, Блонди?
Овчарка снова гавкнула, лизнула хозяина в лицо и отошла к девушке. Поглядев на нее пару секунд, собака уселась подле нее, уложив морду к ней на колени.