Примерив платье, Лена удивилась тому, как точно был подобран размер. Черная бархатная ткань идеально сидела на ней. «Нашел, чем подкупить», — усмехнулась про себя девушка.
Платье ей однозначно нравилось. До колен, с дугообразным вырезом, открывавшим вид на прямые ключицы, и рукавами в три четверти. Лена только и мечтала о таком.
Спустя тридцать или сорок минут Лена все-таки спустилась в гостиную. Шнайдер стоял у окна. В одной руке у него была дымящаяся сигарета, а в другой — бокал с коньяком. Увидев в окне отражение девушки, остановившейся у лестницы, он обернулся и приветливо улыбнулся.
— Жаль, что вы не бывали здесь зимой, — произнес он, затягиваясь. — Зимой здесь просто волшебно.
— Зачем все это? — спросила русская, подходя к нему.
— Ирма, — заговорил он, но сразу же замолчал. Он неотрывно смотрел на девушку, иногда затягиваясь и выпуская дым через нос. Почувствовав, что сигарета догорела до фильтра и скоро обожжет ему пальцы, Томас затушил ее о тяжелую керамическую пепельницу.
Лена молча наблюдала за Томасом. Она смело, не стесняясь, смотрела ему в глаза. Она стояла так близко к штандартенфюреру. Сколько их разделяло? Метр, полтора? Казалось, вытяни руку и с легкостью дотронешься до груди Шнайдера. «Ну же, Лена, сделай хоть что-нибудь! — подбадривала себя она, слыша, как в ее собственной груди сердце бьется набатом. — Не стой, как дуб».
— Ирма, вам здесь нравится? — тихо спросил мужчина. Она ответила кивком. — И мне.
— Томас, — делая шаг вперед, сказала она. Голос Лены дрогнул, когда она произнесла его имя, — что вы хотите?
«Глупые вопросы задаешь, подруга, — подсказал внутренний голос. — Сама как будто не догадываешься. Или не хочешь этого? Не хочешь вот так стоять перед Шнайдером, смотря прямо ему в глаза? Стоять вот так, в этом платье? Не хочешь размышлять над тем, что Шнайдер скажет в следующий момент?»
— Ирма, — мужчина почти вплотную приблизился к ней. Девушка, смущенно опустив взгляд, чувствовала, как его дыхание обжигает ей щеку.
Он резко положил ей руки на бедра, аккуратно приблизив к себе. Лене показалось, что что-то внутри нее резко оборвалось и рухнуло куда-то вниз. Она знала, что он сейчас должно произойти, но почему-то боялась этого. Почувствовала, как какой-то комок подступил к горлу, слезы выступили на глазах, затрясся подбородок.
«Что же ты делаешь?», — подумала Лена, смотря на Шнайдера и чувствуя, как его теплая ладонь мягко прошлась по спине, остановившись на пояснице.
Тот, не замечая того, что девушка вот-вот расплачется, потянулся к ней, стремясь поцеловать. Но в самый последний момент, когда губы Томаса почти соприкоснулись с губами Лены, та резко выставила ладонь вперед, загораживая лицо. Но Томаса и это не остановило — не убирая руки с ее спины, он мягко взял кончики пальцев девушки в другую руку, поцеловал их. Но Лена сразу же вырвала пальцы и, отойдя на пару шагов от Шнайдера, прошептала дрожащим голосом:
— Зачем? Зачем вы это сделали? Зачем было все портить?
— Ирма, а разве вы сами не понимаете? — с надрывом произнес он.
— Нет… Нельзя, — шептала девушка, обхватив себя руками. — Никак нельзя… Нет…
Томас шагнул вперед, протянул руку, пытаясь дотронуться до Лены, но та отскочила в сторону, будто ошпарившись. Шнайдер не понимал, что он делает не так.
— Нет, вы не понимаете, — глотая горькие слезы, шептала она. — Нельзя. Никак нельзя… Нет, нет, нет… Нет. Нет, нет, нет…
Повторяя вновь и вновь свое «нет», Лена не заметила, как совершила ошибку. Одно из своих «нет» она произнесла на чистом русском языке. Но, вовремя сообразив, что она наделала, снова затараторила на немецком.
— Что вы сказали? — встрепенулся Шнайдер, видимо, услышав русское слово.
— Нет, — Лена покачала головой. — Нет…
И, развернувшись на каблуках, ушла наверх. Даже, скорее, убежала, заставляя себя не слушать то, что кричал ей вслед штандартенфюрер. Кажется, он просил ее остановиться, вернуться, объясниться с ним. Но Лена пыталась заставить себя быть черствой к нему, быть безразличной к его словам.
Заперев дверь, она кинулась на кровать и, накрывшись с головой одеялом, зарыдала, заходясь в очередном приступе кашля. Ей было плохо, очень плохо. Она сказала Шнайдеру то, чего совсем не хотела ему говорить. Но она должна было это сказать.
Рыдая в подушку, Лена все ждала, что сейчас придет Шнайдер, присядет на край ее постели и начнет ее утешать. Он и вправду пришел — стучал в дверь, просил, чтоб она открыла и впустила его. Но Лена лишь сильнее начинала рыдать.
«Он немец, — говорила она себе, — поэтому вы не можете быть вместе. Лена, понимаешь? Не можете. Тебе необходимо связаться с Центром, вернуться в СССР. Забудь штандартенфюрера (даже просто думая о нем, Лена старалась не называть его имени), забудь его слова. Забудь все, что происходило здесь. Забудь все, связанное с ним, что происходило в Германии. Его не существует, понимаешь? Больше его не существует для тебя».
И Лена решила сбежать. Ей необходимо было всего лишь дождаться ночи, а дальше она знала, что делать. Она помнила, что сегодня утром, когда приехал штандартенфюрер, то ни он, ни Агата не поднимались наверх, когда уходили из столовой. Значит, шинель с ключами где-то на первом этаже. А найти шинель для Лены не составляло особого труда. А уж водить машину она тем более умела. «Доеду до города, — думала русская, — а там уж как получится…»
Около трех часов ночи девушка вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Остановившись у лестницы, Лена вся превратилась в слух — из комнат не доносилось ни звука. «Спят», — решила она, мягко ступая по ступеням. Она молилась, чтобы сейчас на нее не нашел приступ кашля. Малейший скрип или еще что-то — и она пропала. А ей необходимо сбежать отсюда, из этого ледяного плена.
Остановившись у окна в гостиной, Лена вспомнила о той арке, из которой в первый раз вышел штандартенфюрер. И вправду — справа была незаметная арка, которая, наверное, вела в прихожую. И точно, там оказалась небольшая прихожая. В углу стоял маленький комод, а рядом — вешалка. И на ней висела единственная вещь — шинель штандартенфюрера. Лена прежде, чем взять ее, проверила карманы — есть ли там ключи. Ключи были. А также еще что-то гладкое и холодное. Лена достала это и рассмотрела на свету. Пистолет. «Пригодится», — решила девушка и, накинув шинель на плечи, поспешила на улицу.
Здесь было холодно. Ветра не было, что облегчало задачу девушки. Остановившись посреди двора, она на пару секунд устремила взгляд в небо. Темная бескрайняя гладь, усыпанная миллионами звезд, нависала в невероятной, как казалось Лене, близости. Казалось, протяни руку — и сможешь дотронуться до одной из звезд. Но времени у Лены было мало, поэтому она пошла искать гараж.
Нашла она гараж почти сразу. Он стоял сразу за домом. Внутри была машина. Черный мерседес без номеров.
Машина завелась с первого раза. Лена, не оглядываясь, поехала по расчищенной от снега дороге. «Домой», — решительно подумала она, уезжая прочь, слыша, как где-то далеко позади залаяли разбуженные овчарки.