Когда девушка зашла в здание, то там, уже в холле, ее попыталась остановить два ефрейтора, заметившие ее эсэсовскую шинель.
— Свои! — рявкнула на русском Лена, продолжая подниматься по лестнице и не обращая внимания на опешивших парней.
По пути стоявшие на своих постах солдаты пытались остановить ее еще несколько раз. Лена, брыкаясь и расталкивая их, с трудом добралась до коридора, в конце которого располагался кабинет полковника Павлова.
— Неси ее к капитану! — кричал кто-то, когда кому-то из них удалось скрутить девушку.
— Стойте! — задыхаясь от боли в ребрах, до которых грубо докоснулись несколько раз, просила Лена. Она уже начала жалеть, что не сняла шинель еще при входе в здание. — Своя я, своя!
Каким-то образом заехав в челюсть скрутившему ее парню, Лена понеслась в конец коридора. Она даже не остановилась возле приемной полковника Павлова, чтобы перевести дух — скинув по пути с себя шинель, Лена зашла в приемную и твердым шагом направилась к кабинету Павлова.
— Но… — начал было сидевший за столом в приемной офицер, — у Владимира Сергеевича прием…
— Задержать! Задержать ее! — доносились крики из коридора. — Взять!
— Это срочное дело! — быстро произнесла девушка и, кинув свою шинель на стулья (заметив немецкую шинель, и без того удивленный внезапным приходом девушки офицер удивился еще больше), двинулась к дверям.
Распахнув двери и произнеся «Владимир Сергеевич, это срочно!», Лена остановилась на пороге и замерла. За своим широким дубовым столом сидел Павлов Владимир Сергеевич именно такой, каким она его запомнила в сорок втором. Он совсем не изменился, только прибавилось седых волос и наград на груди.
Но напротив генерала, спиной к Лене, сидел кто-то с аккуратно зачесанными назад черными волосами. В этот момент, когда Лена заметила темные волосы незнакомца, ее сердце пропустило удар. Но, увидев, что он был в советской форме, она разочарованно вздохнула. Но когда мужчина развернулся к ней лицом, Лена готова была разрыдаться. Судьба снова сыграла с ней шутку.
Лене, уже совершенно потерявшей всякую надежду и смирившейся с этим, не верилось, что она снова видит его. Ей казалось, что она сейчас моргнет или протянет руку к нему — и он развеется, как мираж. На глазах выступили слезы, ноги начали подкашиваться, и, чтоб не упасть, девушка оперлась о дверной косяк. Она не верила в то, что видит.
Сидящий перед ней Шнайдер выглядел не менее удивленным. Хоть он и был удивлен, но казалось, что он только и ожидал увидеть здесь не кого-нибудь, а именно Лену. На лице его появилась слегка смущенная улыбка, когда он посмотрел в глаза девушки.
Тут Лену схватили, завернув руки за спину, подоспевшие солдаты.
— Извините, Владимир Сергеевич, недоразумение вышло, — пробасил один из них, загораживая собой упирающуюся девушку.
Владимир Сергеевич, не проронивший до этого ни слова, был удивлен не меньше остальных. Он не понимал, что произошло сейчас между сидящим перед ним молодым человеком и вошедшей девушкой. Не понимал, что сейчас происходит, куда и зачем пытаются утащить эту девушку, в которой он узнал Лену Романову. Встретившись взглядом с солдатом, который к нему обратился, он недобро нахмурил брови, вставая из-за стола.
— Что вы делаете? — произнес он, видя, как брыкающуюся девчонку уже потащили в коридор. — Отпустите ее.
Солдат стушевался. Лену сразу же отпустили. Ничего не понимающий солдат еще раз извинился перед полковником и, с недоумением взглянув на Лену, поспешил удалиться, бесшумно закрыв за собой дверь.
В кабинете повисло молчание. Лена, неотрывно смотря на сидящего перед ней Шнайдера, пыталась выровнять сбившееся дыхание и унять боль. Поняв, что молчание тянется слишком долго, Томас решил прервать его:
— Ну, здравствуй, — тихо, почти шепотом произнес Шнайдер на чисто русском языке, смотря на Лену, до сих пор не верившую в реальность случившегося.
— Что здесь происходит? — раздраженно произнес Владимир Сергеевич. Его уже откровенно начала выбешивать сложившаяся ситуация.
— Ненавижу тебя, — прошептала она, обращаясь к Шнайдеру. — Ненавижу!
— Я попрошу! — повысил голос Павлов, услышав слова девушки.
Томас поднялся со своего места и медленно подошел к Лене, но та сразу же отпрянула от него. Как затравленный зверек она остановилась в углу, переводя взгляд с полковника на немца (или нет?).
— Может, объясните мне, что здесь происходит? — пробасил Павлов.
— Извини, отец, — произнес Шнайдер (или уже не Шнайдер?), повернувшись лицом к мужчине. — Моя вина.
«Отец? — удивилась девушка, услышав слова парня. — Или я что-то попутала?»
Томасу все-таки удалось достать Лену и, приобняв ее за плечи, он вместе с ней повернулся лицом к отцу и сказал:
— У нас, видимо, с агентом, — он кивнул на девушку, — возникла некая… несогласованность — мы не проверили друг друга паролем. Из-за этого агент Ирма Шульц попала в плен к оберштурмбаннфюреру Эрдману, собственно, как и я. Но позже, каким-то образом агенту удалось сбежать, и мы встретились с ней в Швейцарии, где я восстанавливал силы после ранения, полученного от Эрдмана на допросе. Как я понял, агент тоже была подвержена жесткому допросу…
Лена не слушала. Она просто стояла и тупо переводила взгляд с полковника на того, кого пару минут назад она считала штандартенфюрером СС. «Неужели все это реально? — думала она. — Неужели все это происходит сейчас со мной? Может, я сплю в кузове грузовика с солдатами второго белорусского? Нет. Это реальность. Неужели это все со мной? Неужели это моя сказка со счастливым концом? Да».
— Может, — насмешливо спросил Павлов, — Елена расскажет нам все сама?
— Так вот как тебя зовут, — шепнул на ухо девушке молодой человек (Томасом Шнайдером она его больше звать не могла).
Услышав вопрос полковника, Лена неопределенно помотала головой. Для нее все вопросы сейчас ушли на второй план. Единственное, о чем она сейчас думала, смотря на приобнявшего ее бывшего штандартенфюрера, так это то, что он — русский.
— Это значит «да»? — переспросил он.
— Нет, — пролепетала она.
— Позже, отец, — ответил за нее бывший немец.
— Ладно, идите, — вздохнул полковник, откидываясь на спинку кресла.
Уже когда Лена и державший ее под руки мужчина дошли до двери, Владимир Сергеевич окликнул их.
— И, Андрей, — он кивнул бывшему штандартенфюреру, — ты только не дави на нее.
— Хорошо, отец, — ответил он и, подтолкнув Лену к выходу, повел по коридору.
— Так вот как тебя зовут, — усмехнулась Лена, шагая вперед.
— Вот и познакомились.
— Ненавижу тебя.
— А я, кажется, люблю тебя.