Однако секрет синей подглазурной росписи, которую требовал король, Бёттгеру по-прежнему не давался. Нетерпение Августа в значительной мере подогревалось тем, что недавно он пополнил свою коллекцию восточного фарфора новыми бесценными образцами.
В прусском дворце Шарлоттенбург Августа пленила обширная коллекция фарфора, собранная Фридрихом I. Однако Фридрих I в 1713 году умер. Его наследник, Фридрих Вильгельм I, презирал роскошь и любил только муштру: при нем прусская армия увеличилась вдвое и достигла численности в восемьдесят три тысячи человек. Август, видя, что Фридриху Вильгельму солдаты куда милее фарфора, отравил к нему своего агента с предложением о покупке коллекции. После долгого торга сделка была заключена: Август получил вазы и еще более ста фарфоровых предметов, Фридрих Вильгельм — деньги и шестьсот драгун из саксонских конных полков. Мнения самих солдат никто не спросил — они мало чем отличались от крепостных.
Итак, 19 апреля 1717 года полк из шести сотен поляков, русских, богемцев и силезцев, завербовавшихся в саксонскую армию, передали прусским чиновникам в Ютербоге, словно мешок с монетами. Далее представители Саксонии проследовали в Шарлоттенбург. Восемнадцать монументальных ваз, семь ваз поменьше, с крышками, пять кубков, двадцать цветных тарелок, тридцать семь больших мисок, шестнадцать белых тарелок с синей росписью и двадцать четыре таких же блюда — всего сто пятьдесят один предмет — тщательно упаковали в ящики и отослали в Дрезден, где их с нетерпением дожидался король. «Драгунские вазы», как и вся остальная коллекция Августа, находятся в Дрездене и по сей день.
Покупка только усилила недовольство короля, ведь «драгунские вазы» были украшены безупречной синей подглазурной росписью, а Мейсенский завод, несмотря на обещания Бёттгера, ничего подобного предложить не мог.
Бёттгер, уязвленный неуспехом, в письме умолял короля запастись терпением: «Кто знает, как долго индийские [то есть китайские; слово „Индия“ тогда нередко означало Восток в целом] мастера делали фарфор, прежде чем у них получилось изготовить для вашего величества столь прекрасные вазы».
На эти объяснения Август откликнулся по-своему: объявил награду в тысячу талеров человеку, который найдет рецепт синей подглазурной росписи. Желающие включиться в гонку за эту немалую сумму нашлись сразу. В их числе были и два помощника Бёттгера по мейсенской лаборатории 1705 года, Самуэль Штёльцель и Давид Кёлер.
Кёлер к этому времени зарекомендовал себя талантливым рецептурщиком, однако его маниакальный страх, что изобретение украдут, и нежелание сотрудничать со Штёльцелем сильно вредили делу. Тем не менее упорный труд вскоре принес плоды: в 1717 Кёлер сумел представить небольшое блюдце, расписанное синим пигментом, который не утратил цвета при обжиге. Однако это оказалось скорее случайной удачей, чем долгожданным результатом. То ли Кёлер не смог повторить свой успех, то ли что-то в пигменте его не устраивало, но за наградой он обратился лишь два года спустя. За это время Штёльцель успел объявить себя соавтором изобретения и потребовал долю.
Августу, как всегда, не хотелось раскошеливаться. Спор Кёлера и Штёльцеля оказался для него удобным предлогом, чтобы оставить деньги себе. Он объявил, что если те объединят усилия и продолжат работу вместе, оба получат «справедливую награду». Болезненно скрытный Кёлер и слышать не хотел о сотрудничестве, и в итоге обещанная тысяча талеров так никому и не досталась.
Зрелище чужих несчастий всегда привлекает любителей поживиться. По мере того, как здоровье Бёттгера слабело, вокруг него вилось все больше пронырливых людей, мечтавших погреть руки на слабостях ученого. Из этих искателей легкой выгоды самыми нечистоплотными оказались Иоганн Георг Мельхорн и Готфрид Меерхейм, так называемые «друзья» Бёттгера, которые сумели проникнуть в его ближайшее окружение, чтобы потом при первом удобном случае использовать бесчестно добытые сведения в своих корыстных интересах.
Мастер-краснодеревщик, Мельхорн забросил инкрустацию и маркетри ради более прибыльной работы с фарфором. Он не умел ни читать, ни писать, зато очень хорошо умел вкрадываться в доверие. Мельхорн убедил Бёттгера, что сможет разгадать секрет синей подглазурной росписи, и Бёттгер в ответ поделился с ним всеми предшествующими открытиями. Когда стало ясно, что Мельхорн лишь вытягивает сведения, ничего не сообщая взамен, дело было уже не поправить. Мельхорн объявил, что Бёттгер спьяну выболтал ему все тайны производства фарфора. Бахвальство возымело желаемое действие: дирекция испугалась, что Мельхорн продаст эти тайны конкурентам, и взяла его на должность вице-инспектора с жалованием триста талеров в год. Со временем «талантам» Мельхорна нашли достойное применение: его отправили шпионить за Самуэлем Кемпе, перебежчиком, организовавшим конкурирующую фабрику по производству каменной керамики в Пруссии.