Штёльцеля, который регулярно бывал во дворце фон Хойма, арестовали. Он сознался, что у него настойчиво выспрашивали секрет фарфора. Впрочем, следствие установило, что переданной им информации недостаточно для производства фарфоровой массы, так что Штёльцеля отпустили и позволили ему вернуться на завод. Сам Лемэр на допросах держался хладнокровно и сумел отделаться немедленной депортацией.
Куда хуже пришлось фон Хойму. Его заточили в Вальдхеймскую крепость. Два года спустя, в полном отчаянии, после неудачной попытки застрелиться он удавился в собственной камере. Фон Пёльниц красочно описывает его самоубийство: «Упомянутый граф терзался угрызениями совести и, видя, что все его козни разоблачены, решил ускорить правосудие и покончить с собой… Для этого он сказался больным и, велев прислуге его не беспокоить, в ночь 21 июня прошлого года повесился на платке, который привязал к крюку, державшему зеркало».
Серьезность происшествия с Лемэром и фон Хоймом заставила Августа принять экстраординарные меры. 1 мая 1731 года он посетил завод без обычной своей многочисленной свиты, чтобы на месте оценить ситуацию и подумать, как избавиться от охватившей фабрику болезни.
Решив больше не доверять посторонним, король взял управление заводом на себя и учредил комиссию из трех советников, подотчетных ему лично. Все трое были придворные, малосведущие в тонкостях фарфорового производства, и больше всего от перетряски выиграл Херольд, которого Август назначил художественным руководителем завода в звании придворного комиссара.
Побочные выгоды этой должности были огромны. Херольда теперь именовали «ваше превосходительство» — существенная привилегия для человека, одержимого своим общественным положением. Он получил просторные комнаты в королевских апартаментах на первом этаже Альбрехтсбурга, возможность посещать двор, быть в курсе всех интриг и даже требовать лучшие места на любом театральном представлении, которое вздумает посетить. А главное, король облек его величайшим доверием: распорядился, чтобы Херольду открыли секрет изготовления фарфора.
На новом месте Херольд наконец-то смог развернуться по-княжески. В помещениях провели дорогостоящую отделку — за счет Мейсена — и даже, к большому недовольству Августа, убрали древние каменные скамьи вдоль стен главного зала, чтобы освободить больше места для торжественных приемов.
Однако при расследовании махинаций, затеянных Лемэром, всплыл и фантастический масштаб сумм, получаемых Херольдом. По некоторым подсчетам он зарабатывал четыре тысячи талеров в год — немало даже для руководящего сотрудника фабрики. Да, из этих денег Херольд платил жалованье художникам, но оно было мизерным в сравнении с его собственными доходами. Условием вступления в новую должность стал переход в штат с окладом сначала шестьсот, затем — тысяча талеров в год. Это тоже была значительная сумма, но куда меньше его прежних заработков. Впрочем, если Херольд и горевал из-за снижения доходов, высокий статус и роскошные апартаменты в значительной мере компенсировали потери. Однако теперь у него не было стимула расписывать фарфор в прежних количествах, и в оставшиеся сорок с лишним лет жизни он почти не брал в руки кисть.
1 июня 1731 года тридцатипятилетний Херольд переехал в новую великолепную резиденцию и начал пожинать плоды своей высокой должности. Двумя неделями позже, 15 июня, в штат Мейсенского завода зачислили человека, которому, неведомо ни для кого, предстояло стать катализатором событий, положивших конец безраздельному владычеству Херольда.
Глава 15
Фантастическая вселенная
Из фарфора можно сделать все, что пожелаете: если предмет слишком велик, отливайте его из двух половин, как посоветуют вам формовщики… Таким образом можно сделать решительно все, даже невозможное… что я искренне и честно подтверждаю.
С каждым успехом завода любовь Августа к фарфору разгоралась еще сильнее, а его планы фарфорового дворца становились все более фантастическими. Даже неприятная история с фон Хоймом не отвлекла короля от грандиозной затеи: сохранились докладные записки об этом деле, на обороте которых рукою Августа набросано оформление комнат с указанием темы и цветовой гаммы. В самый разгар скандала он не забывал про свой дворец — весь фарфор, изъятый у фон Хойма и Лемэра, отправился в его коллекцию.