Мы с Кейт не обращаем на них внимания и заходим в раздевалку за комнатой отдыха. Мы обе тут же срываем с себя парики. Мои волосы не так уж далеки от белого блонда моей героини, но они все равно требуют, чтобы мы носили парики. Волосы Кейт, в отличие от ее рыжевато-коричневого парика, настолько кровавые, насколько это возможно без краски. Это завораживает, иногда я ловлю себя на том, что слишком долго смотрю на них. Медная проволока, пирокласт, менструальная кровь. Она быстро делает "дорожки" на бумажной тарелке из комнаты отдыха, и мы всасываем их через трубочку для тампона. Я втираю немного в десны. Мы прислоняемся к шкафчикам, полотенца между костюмами и полом, и жуем мармеладных мишек, которые я выманила у парня из "7-Илевен" сегодня утром. Флуоресцентные лампы отражаются от волос Кейт. Ее кожа такая прозрачная, что я вижу вены под ней.
Дверь в комнату отдыха открывается, и входит Лиз.
Лиз - это все, что есть в человеке отвратительного, и, следовательно, она - мой заклятый враг. Она одновременно и отвратительна, и любопытно очаровательна. Лиз обожает правила, любит их соблюдать, отстаивать, сосать их маленькие метафорические члены с любовью и терпением святого или женщины, получающей зарплату. Она также является нашим руководителем. Вроде того.
Я наблюдаю, как краснеет ее лицо при виде нас. Это один из двух режимов Лиз. Оба невыносимы, хотя я нахожу этот, по крайней мере, несколько забавным. Кейт фыркает, и Лиз скрещивает руки под своей фантастической грудью - источником всего ее отчаяния. Веселые мешочки. Свитерные шары. Когда-то она была принцессой, как и мы, но однажды, проснувшись, обнаружила, что ее грудь за ночь необъяснимым образом выросла до такой степени, что она перестала помещаться в свой форменный костюм. Точнее, она в него влезла, но стала настолько похожа на порнозвезду, что руководство усадило ее и сказало, что дни принцессы остались позади. Это была самая большая рана и разочарование в ее жизни, и она никогда эмоционально не оправится. Лиз одуряюще сексуальна, и перерасти свое платье только для того, чтобы стать вершиной того, чем хочет быть каждая женщина в этом городе, и за что платят приличные деньги, для Лиз - равносильно уничтожению всего хорошего в мире.
Это делает Кейт безумной. Кейт, которая, будучи сама красивой, могла бы убить за тело Лиз. Добавьте сюда реактивное пристрастие Лиз к пончикам, от которых она никогда не набирает ни килограмма, и общее неприятное ощущение затянувшегося подросткового возраста, и все шансы на отношения с Кейт исчезли навсегда. Мне на все это наплевать. Для меня есть только она. Все время либо наводит порядок, либо предается бесконечной тоске по чему-то, что никогда не вернется, и самый несамостоятельный человек, которого я когда-либо встречала в этом городе. Тоска, тяжкие вздохи и хищные взгляды, цепляющиеся за наши платья, тоска настолько глубокая, что от нее тошнит. Лиз - это во всех отношениях и прежде всего самое худшее и самое основное, чем может быть человек. Жертва.
Теперь Лиз играет меховой персонаж, иногда бурундука, иногда мышку-норушку, и она подняла такой шум, когда лишилась роли принцессы, что руководство, пытаясь удовлетворить ее крайнее желание внести свой вклад и избавить себя от судебного иска, который, по их мнению, может последовать (хотя Лиз никогда бы не сделала ничего, чтобы опорочить их имя), присвоило ей полуофициальный титул принцессы-надсмотрщика. Это не настоящее назначение и не повлекло за собой ни повышения зарплаты, о чем я знаю, потому что мы с Кейт пробрались в ее шкафчик и открыли ее зарплатные чеки, ни каких-либо заметных преимуществ, кроме того, что она почувствовала, что это дает ей некое подобие власти над нами.
- Опять? Опять? Я хочу, чтобы вас уволили, вы две уже достали! - Лиз выплюнула это судорожным шепотом.
- Полегче, Лиз. Успокойся, - говорит Кейт.
- Если ты думаешь, что это сойдет вам с рук...
- Прости, что это было? Что нам не сойдет с рук? - говорит Кейт. - Кажется, я припоминаю кое-что, что тебе не сойдет с рук, Лиз. Ну... если я, знаешь... - она осматривает свои ногти, - скажу что-нибудь высшему руководству. Может быть... покажу им что-нибудь?