- Я не могу впустить тебя, друг. Ты заставил меня поклясться, и клятва эта была вечной. Ты никогда не войдешь в мое царство, и я не могу тебе этого позволить. Я не могу забрать твою душу.
Они оба были в смятении. Но сделка есть сделка. Обратного пути не было.
И вот они приготовились расстаться друг с другом навсегда.
- Я могу дать тебе это, и только это, - сказал Дьявол.
И то, что он протянул Джеку, было ценно, ибо исходило от его друга, но это был лишь маленький знак. Один-единственный уголек, освещающий Джеку путь. У ворот aда лежало несколько умирающих или погибших растений, и одно из них, корнеплод, Дьявол выкопал для своего друга. Вместе они выдолбили тыкву и поместили внутрь единственный уголек Джека.
И больше ничего не оставалось делать. Джек ушел от Дьявола, чтобы вечно бродить в одиночестве, не в царстве добра и не в царстве зла, а застряв между ними. И только маленький фонарик из тыквы освещал ему путь.
"Гадюшникa" на первом этаже, . Я не хотела, но я наклонилась чуть ближе к этому человеку рядом со мной. Музыка, кажется, становится все громче, что-то громкое и тяжелое бьет по моему черепу.
Гидеон говорит:
- Так вот почему ты так любишь Хэллоуин? Из-за этой истории?
Я на мгновение задумываюсь. Возможно, дело в музыке, или в ночи, или в самой истории, .
- Я люблю Хэллоуин, потому что все все время носят маски. Oдну ночь в году они делают это открыто. Те темные и запретные , которыми они хотели бы быть, но отказывают себе в этом, в Хэллоуин они делают это. В целиком. Скрытые части мира обнажаются, хотя бы на одну ночь. И те вещи, которые действительно темны, становятся чуть менее одинокими.
- И этого достаточно. Этого должно быть достаточно."
24
В пьяном виде мы возвращаемся в дом Гидеона, вместе с барменшей из "Гадюшникa". Дом скромно обставлен элитной дизайнерской мебелью и мало чем еще, но стены, потолок, пол - все изысканно продумано, как будто изнутри это место должно было выглядеть как средневековый замок. Если бы он не был таким ухоженным, из него получился бы самый лучший дом с привидениями.
- Черт, - сказала барменша Клэр.
- Работы еще идут, - отвечает Гидеон.
Мы спускаемся на цокольный этаж с зоной отдыха и бильярдным столом под еще более замысловатыми резными балками из темного дерева и украшениями на потолке. Из колонок на потолке и стенах звучит музыка, а Гидеон наливает нам напитки из углового бара. Свет приглушен.
- Итак... чем ты занимаешься? - спрашивает Клэр у Гидеона.
- Убийствами и казнями, - отвечает он, улыбаясь мне.
, вида. Пирсинг в ее носу блестит в слабом свете. Она татуирована, горячая барменша, как и следовало ожидать. Скорее всего, она зарабатывает на чаевых больше, чем многие люди получают зарплату. Я думаю, что она родом из Солт-Лейк-Сити или, возможно, из глубины штата Айдахо. Она приехала сюда не ради славы, а ради людей, ради края. За жизнью, которая быстрее и грубее, чем та, что она могла бы найти у себя дома. Кто-то приезжает за солнцем, кто-то - за огнями звуковых сцен, а кто-то - за темнотой. Мне кажется, она мне нравится. Если не считать всего остального, она, безусловно, хороша собой. А в этом городе это значит почти все.
- А ты? - oна поворачивается ко мне.
- Я принцесса, - говорю я.
Она также думает, что я шучу. Мы пьем. В голове мелькает образ бабушки за барной стойкой, и я сажусь, возможно, слишком резко.
- Может, сыграем в игру? - говорю я.