Его член уже упал, он уныло осознает это и подходит к Мэлли, чтобы вытащить ее из кроватки.
Может быть, таким образом Вселенная пытается сказать ему: не связывайся снова с Йеном.
Может это к лучшему. Сама идея, что это может быть к лучшему, способна заставить Микки плакать, но, тем не менее он способен с этим справиться.
Может, просто время не пришло. Это определенно не практично, даже Микки способен понять это, потому что у него ребенок, а Йен наконец-то нашел приличное место в жизни, Йену нужна какая-то стабильность, а этого в их отношениях никогда не было.
Так что, может, все к лучшему, потому что если они сойдутся снова, Микки не уверен, что когда-нибудь будет способен прекратить это.
Естественно, все эти мысли немедленно вылетают из головы Микки, как только он наступает на мишку Тэдди. Блядь. Он вывалился из кроватки, поэтому она и плачет! Мэлли просто не может спать без этой блядской игрушки, значит, ему не придется нянчиться с ней всю ночь. Микки чуть не врезается в кровать головой, когда кидается поднимать чертова замусоленного медведя. Он быстро запихивает его к Мэлли в кроватку, без театрального представления, которое он обычно устраивает в таких случаях, чтобы развлечь ее, и задерживает дыхание в надежде, что этого для нее достаточно.
Ей достаточно. Как только медведь возвращается в кроватку, она перестает плакать.
Микки смотрит на нее еще секунду, проверяя, действительно ли она собирается спать дальше, потом рысью выбегает из комнаты, убедившись, что закрыл дверь, и влетает в свою.
Где он видит, возможно, самое охренительное зрелище, что когда-либо существовало на земле. Йен Галлагер, растянувшийся на его кровати, как ни в чем не бывало, абсолютно обнаженный, руки под головой вместо подушки, его член устремлен четко вверх, как чертов маяк, указывая Микки путь домой.
- Что-то ты долго, – говорит Йен, пока Микки заставляет себя вспомнить, как дышать.
- Пошел на хуй, – отвечает он, и это так не оригинально, что с таким же успехом его можно поймать на слове, но его мозг слишком разгорячен, чтобы придумать что-нибудь умнее и в любом случае это заставляет Йена рассмеяться.
- Ты собираешься присоединиться или мне начинать без тебя? – спрашивает Йен после еще одной долгой паузы, и это было то, что нужно, чтобы у Микки наконец-то заработали мозги. В секунду он достигает кровати, по пути сдирая с себя джинсы, запутывается в штанинах и падает на край матраса. Он не обращает на это внимания и просто забирается на Йена, прижимаясь к нему всем телом. Ощущать член Йена своим, даже через боксеры, достаточно, чтобы вырвать из него стон до того, как он успевает закрыть рот. Он справляется, наклонившись вперед и втягивая Йена в поцелуй, долгий, мокрый и глубокий, сосет его нижнюю губу и трется об его бедра, пробегая руками по каждому дюйму голой кожи Йена, до которого может дотянуться. Блядь. Блядь, Микки не хватало этого больше, чем он осознавал до этого момента.
- Боксеры, – выдыхает Йен, когда умудряется разъединить их губы на секунду. Микки понимает, что он имеет в виду. Он больше чем когда-либо хочет быть обнаженным и уже с членом Йена в своей заднице, но он ждал этого так чертовски долго, что не может перестать прижиматься к нему ни на секунду. Кажется, Йен понимает, в чем проблема, потому что крепко сжимает руки и отрывает Микки от себя, прижимая его к кровати.
- Бля, ну хорошо, сними их, – говорит Микки низким хриплым голосом. Йен сползает вниз по кровати, и Микки приподнимает бедра, чтобы Йен мог стащить с него боксеры. В момент, когда они сняты, он ожидает, что Йен снова прижмется к его члену, ему это необходимо, но вместо этого Йен садится между ног Микки, широко разводит их и глядит почти с любопытством, проводя кончиком пальца по его дырке.
Придушенный всхлип вырывается у Микки из горла. Йен слегка смеется, похоже, принимая это как намек, чтобы продолжить. Он достает смазку, хуй знает откуда – должно быть принес с собой, потому что Микки не хранит дома таких вещей, нет причины – и, выдавив приличную порцию себе на пальцы, бросает тюбик на кровать и немедленно возвращает свои пальцы к заднице Микки.
Микки стонет, когда Йен наконец-то просовывает палец внутрь. Немного жжет, но ему это нравится, так что это только добавляет жару в его член, делает его еще тверже. Йен не нежничает и не медлит, он практически сразу впихивает второй палец, и Микки выгибается от прикосновения; затем третий, и Микки чувствует себя настолько заполненным, что едва может вынести это, может думать только о том, как много времени прошло с тех пор, как он делал это с чем-то кроме своих собственных пальцев, как сильно он, блядь, нуждался в этом.
Когда Йен вытаскивает из него пальцы, Микки почти кричит на него – он чувствует пустоту, он на грани, все его тело дрожит и нуждается в прикосновениях Йена. Но тут Йен достает презерватив, предположительно из того же мистического места, откуда он достал смазку, и Микки чувствует, что он снова в порядке, потому что пальцы Йена это всегда круто, но член Йена это несравнимо, необъяснимо лучше. Йен целую вечность открывает презерватив, медленно раскатывает его по своему члену, пару раз проводит вверх-вниз, усиливая стояк, потом отодвигается назад, словно чтобы проверить, все ли он сделал правильно.
- Ты собираешься сидеть и любоваться на дело своих рук весь чертов день? – задыхаясь, спрашивает Микки, удивляясь, что все еще способен выдать какое-то количество сарказма. Йен закатывает глаза.
- Я знаю, что десять секунд в ожидании моего члена – это чертовски долго для тебя, но ты мог бы хотя бы изобразить хладнокровие.
Тем не менее он придвигается так, что его член оказывается прижат точно к заду Микки, словно он уже готов вставить. Микки хочет этого так чертовски сильно, что вполне может взорваться, но он способен подождать еще одно мгновение, потому что после подколки Йена у него появляется другая идея.
Он хватает Йена и укладывает его на спину одним быстрым движением, нависает над ним и оседлывает его бедра. Он видит, как темнеют глаза Йена, и должен бы рассмеяться; Йен всегда так чертовски заводится, когда Микки проявляет активность. Микки берется за основание члена Йена одной рукой, пристраивается над ним и прижимает головку прямо к дырке. Но не двигается дальше ни на миллиметр. Он просто остается в этом положении на несколько долгих секунд, дольше, чем Йен потратил на возню с презервативом, и смеется, поскольку очевидно, что Йен сходит от этого с ума.
- Достаточно хладнокровно для тебя? – спрашивает он, шало улыбаясь Йену. Йен, кажется, потерял способность говорить, но он поднимает руку и бьёт его по груди. Микки понимает намек и, блядь, наконец-то опускается на член Йена.
Когда его задница встречается с бедрами Йена, Микки приходится остановиться на мгновение, чтобы сделать глубокий прерывающийся вдох и привыкнуть к этому чувству. Однако он не медлит, потому что каждый дюйм его тела пронзает отчаянная потребность. Он хочет сберечь каждый момент этого, запомнить каждую секунду, но не настолько владеет собой, чтобы позволить этому произойти медленно. Это ощущается так охуительно хорошо, что он задает жесткую скорость, поднимаясь и опускаясь на член Йена так быстро, что внутри начинает жечь. Йен крепко сжимает его бедра и приподнимается от кровати, навстречу движениям Микки, посылая свой член так глубоко, как это возможно. Матрас скрипит под ними, но Микки едва может это слышать сквозь шум крови, бушующей у него в венах.