Он лежит с закрытыми глазами еще минуту, просто стараясь дышать, стараясь сфокусироваться на всем том хорошем, что у него по-прежнему есть, стараясь сфокусироваться на том, что все будет в порядке. Он Микки, блядь, Милкович. Он проходил через вещи похуже, и он всегда, всегда умудрялся выжить. К тому же сейчас у него есть Мэлли. Это не как в прошлый раз, когда Йен исчез, оставив его ни с чем. У него есть Мэлли, которую он, может быть, любит больше всех на этой планете. Он справится.
Он открывает глаза, поднимает голову. Первое, что он видит – это Мэлли, которая сидит на полу в кухне и хихикает. Следующее, что он видит – это провод в ее руках.
- Нет, Мэлли!.. Дерьмо! – кричит он, делая огромный прыжок и подскакивая к ней, но слишком поздно. Потому что она самая шустрая маленькая засранка, какую он когда-либо знал. Она с силой дергает за провод, и кофеварка, которую он неосторожно поставил на самый край стола, падает и разбивается в ту же секунду, как он подхватывает Мэлли на руки.
***
Мэлли – потому что она, блядь, чертовски везуча, в отличие от остальных Милковичей, – в порядке. У нее крохотный порез на ручке, который Микки заклеивает детским пластырем с динозавром, и она ведет себя так, как будто случилось что-то очень веселое и кажется, даже не поняла, что поранилась.
Так что, конечно, она в порядке, и он, блядь, счастлив по этому поводу и чувствует облегчение, но у него теперь нет кофе, который полный отстой, если честно. Из-за новоприобретенной подвижности Мэлли, ее режущихся зубок и собственных грустных мыслей, он не очень-то хорошо спит. Он держится, пожалуй, на пятидесяти процентах кофе, сорока процентах шоколадных батончиков и десяти процентах собственного упрямства. Он упадет, если нарушить этот баланс.
Поэтому он осмеливается выйти в мир и направляется в кафе.
Он давно не был здесь. Когда-то он заходил сюда каждые пару дней, просто чтобы выпить дрянной кофе и выйти наружу из своей квартиры. Но с некоторых пор в его доме стало более комфортно, и он не чувствовал потребности уйти оттуда и покидал его только для работы. Но ему нужен кофе, и он делает над собой усилие. Наряжает Мэлли в ее идиотский ярко-красный комбинезон-парку, надевает пальто и перчатки, и выходит на улицу.
Земля слегка припорошена снегом, но это ерунда по сравнению с тем, к чему он привык в Чикаго, так что он не напрягается. Мэлли считает это забавным, и, несмотря на то, что она видела снег раньше, радостно лопочет, как будто разговаривает с ним и заставляет останавливаться каждые несколько шагов, чтобы покопаться в очередной кучке снега на тротуаре. Микки пытается протестовать, но девчонка пинает его ботинками в грудь и морщит личико, как бы предупреждая, что сейчас заревет, если он откажется опустить ее на землю. Это того не стоит.
В конце концов он ставит ее перед собой, берет за обе ручки и позволяет ей идти самостоятельно. Это медленная прогулка, потому что у нее маленькие чертовы шажки и она продолжает останавливаться на каждом шагу, инспектируя все на свете, но, по крайней мере, ей весело. Это стоит того, чтобы потратить полчаса на путь до кафе.
Когда они наконец-то внутри, Микки подхватывает ее на руки и идет прямо к стойке. Он заказывает большой черный кофе, который поможет ему продержаться на ногах весь день, пончик для инъекции сахара и простой крендель для Мэлли, который она будет просто рвать на кусочки и бросать на пол.
Потом он поворачивается, чтобы направиться к столу, и оказывается лицом к лицу с Йеном.
- Черт, – говорит Микки охрипшим от неожиданности голосом. Он моргает несколько раз, пытаясь изобразить абсолютно равнодушное лицо, даже когда он видит печаль на лице Йена. Йена, которого Микки не видел две недели, и который выглядит точно так же, как и во время их последнего разговора, если не считать темных кругов под глазами и взъерошенных волос. – Э, привет.
- Привет, – говорит Йен. Его голос звучит так же убито, как Микки себя чувствует.
- Я все забываю, что мы живем в одном и том же квартале, – говорит Микки, пытаясь облегчить ситуацию.
Это не срабатывает. Йен неловко кивает и смотрит на Микки огромными щенячьими глазами, и тогда Мэлли начинает колотить Микки по груди, и он заставляет себя уйти с дороги, пойти и сесть с его кофе, пончиком и кренделем.
В этот раз он не приглашает Йена сесть с ними, и тот уходит, ничего не купив.
***
Микки никогда не был так счастлив, что его работа не требует каких-то значительных усилий. Сканировать штрих-коды, выставлять консервированные супы на полки и грозить кулаком потенциальным магазинным воришкам, когда все твое существо просто заледенело – все, на что он на самом деле способен в эти дни, пока весь его мозг поглощен попыткой отвлечься от тоски.
Джули явно замечает это, потому что она вроде как чаще забегает в его смены, играя с Мэлли и бросая на него обеспокоенные взгляды. Ему нравится Джули, очень, они стали довольно близки за последние пару месяцев. Но ему по-прежнему не очень нравится идея, что она может о чем-то догадываться. Поэтому он чувствует облегчение, когда она наконец-то затрагивает эту тему. На следующий день после встречи в кофейне Микки еще более убит, чем был, настолько, что у него занимает целую минуту найти штрих-код на пачке детских крекеров. Джули, как обычно, играет с Мэлли, но как только за посетителями закрывается дверь, она делает свой ход.
- Ты в порядке? – спрашивает она, оставляя Мэлли играть самостоятельно, и опирается на прилавок, напротив Микки. – Ты выглядишь очень расстроенным последние пару недель.
- Черт, это так, – бормочет он и трет глаза. – Я, эх …тяжелый разрыв.
У него хриплый голос – это один из нескольких раз, когда он произносит “разрыв” вслух после того, как все случилось, и это нисколько не становится проще, нисколько не менее больно понимать, что это действительно то, через что он проходит. Ее лицо становится отвратительно понимающим на мгновение, и она наклоняется чуть ближе. Он надеется, что она не собирается попытаться обнять его или еще что-нибудь в том же духе.
Она не пытается обнять, но то, что она делает гораздо хуже. Она смотрит на него своими большими понимающими глазами – и в следующую секунду перегибается через прилавок и целует его.
- Что за на хуй! – кричит он, вскакивает со своего стула и, спотыкаясь, отпрыгивает от нее.
Она молчит и смотрит на него одну секунду, а потом начинает заливаться краской и прикрывает рот ладонью.
- О-о, дерьмо, – говорит она, кидает встревоженный взгляд на Мэлли, которая все так же играет позади прилавка.
– Это было абсолютно не вовремя, да? Ты только что прекратил одни отношения, и я твой босс и…
Микки понимает, с внезапным облегчением, что Джули не знает.
- Я думал, Линда сказала тебе, что я гей! – восклицает он, вспоминая ее слова при первой встрече: Линда рассказала ей его душещипательную историю, а, блядь, что это могла быть за история, если не про Йена? Но судя по тому, как брови Джули стремительно ползут вверх, а ее лицо мгновенно краснеет еще сильнее, он предполагает, что нет.
- Нет! – кричит она в ответ, по лицу пробегает невероятный ужас. – О Боже, она сказала мне, что ты был влюблен и вы расстались, и насчет твоей кошмарной семейки, и что ты растишь маленькую девочку, которой некуда больше деться, я просто подумала…
- Что ж, ты подумала неправильно, – резко обрывает он, но тут же ему становится стыдно. На самом деле, это не ее вина, в конце концов, по нему так сразу и не скажешь.
- Я просто, – повторяет она, пряча лицо в руках. – Я просто видела, как ты обращаешься с Мэлли, какой ты хороший отец, и ты начал мне нравиться, так, наверное.
- О, – говорит он. – Черт. Уф, я гей. Настоящий чертов гей. Так что – извини?
- Все в порядке, – она убирает руки от лица и жалобно смотрит на него. – Мне очень, очень жаль, что так получилось.
- Ладно, – отвечает он неловко, снова садится на стул, позади прилавка, с которого он подскочил, когда она поцеловала его.