Ну и что? Во-первых, эти соферимы стали сохранять уже только то, что имели к VI веку до нашей эры, а за то, что было до этого не только они, но и вообще никто не отвечает. Какой смысл бороться за каждую букву в шестом веке, если до этого с этими буквами могло вытворяться все, что угодно? Смысл, конечно, был, и он состоял в том, чтобы сохранить хотя бы то, во что превратился к этому времени оригинал. Но нам деятельность соферимов подается так, как будто эти усердные люди задались задачей сохранить непосредственно оригинал, испугавшись, что при переписывании могут быть допущены ошибки или диверсии, и тексты писания будут искажены. На самом же деле их самоотверженность и прилежание уже не могло иметь значения сохранения первоисточника, ибо первоисточник канул в вечность уже за много веков до этого, и никакого понятия «оригинала» ко времени соферимов ни одна научная позиция здесь признавать не может.
Но, даже признавая заслуги соферимов, зададим вопрос — откуда тогда взялись масореты, сменившие соферимов на вахте? Если соферимы работали так уж качественно, как о них слагаются песни, то зачем их заменили масоретами? И, напомним, что в Х веке нашей эры не стало и масоретов, так как тексты Библии были канонизированы и неукоснительно проверялись Христианской Церковью без всяких там трюкачей с иглами в руках. Так что относительно подлинности Ветхого Завета своим первоисточникам можно, получается, задавать вопросы уже только соферимам, а те, не будь дураками, ответили бы нам: «Все, что после нас — бессрочная гарантия, а что до нас — претензии к поставщикам». Поэтому, читая Ветхий Завет, надо всегда помнить, что гарантии в точности этого текста нет, и не может быть, потому что поставщиками соферимов, как мы увидим дальше, были нечистые на руку люди.
А что в этом смысле можно сказать о Новом Завете? По исследованиям, проведенным в Европе в ХХ веке, соответствие нынешних текстов Нового Завета первым текстам Евангелий, из которых в основном и состоит Новый Завет, равно 100 %. Следовательно, тому, что написано в Евангелиях (свидетельствах учеников Иисуса), можно верить хотя бы в той части, что мы читаем в них именно то, что писал данный человек, а не авторскую трактовку различных переписчиков, описки, упущения, добавления, инсинуации и прочее, без чего не обходится ни одно переписывание, если оно призвано решать текущие политические проблемы, а с помощью Пятикнижия многие и многие века проводились именно попытки решать проблемы именно этого толка. Причем самое интересное в этой истории то, что ни соферимы, ни масореты тексты Нового завета не хранили, и не заботились о том, чтобы они сохранились в чистоте! Все обошлось полностью без них, потому что и соферимы и масореты — это продукт иудаизма с его убежденностью в том, что все дело Божье в буквах и в словах, но только не относительно ненавистного Иисуса, сведения о Котором они скорее тщательно жгли бы, нежели тщательно переписывали бы, тыча иголками строки для самоконтроля. Как видим, и без специально обученного отряда священнохранителей можно сохранять тексты в неприкосновенности на сто процентов. Европейский метод и здесь дешевле и эффективнее.
Благодаря этому, мы еще раз убеждаемся, что, не читая Нового Завета, мы теряем для себя истинный источник событий, а, не читая Ветхого Завета, мы, собственно, именно такого источника и не теряем, поскольку его вообще в природе нет. Причем дело не только в том, что о сохранности текстов спохватились слишком поздно, и не сразу научились этому делу по-настоящему. Дело в том, что по лексико-научным исследованиям, которые стало возможно проводить тогда, когда за это не отправляли больше на костер, выяснилась поразительная вещь — весь Ветхий Завет состоит из добавлений и компиляций! Добавления — это понятно, это неприглядная история, когда первоначальный текст этого Завета постоянно дополнялся и дополнялся веками все новыми и новыми вставками, словами, мыслями, врезками и т. д. И беды бы в этом не было, но дело в том, что добавления эти производились в пределах уже готовых фраз, слов, мыслей и текстов таким образом, чтобы создавалось впечатление, что все так и было написано с самого первого раза. Проще говоря, составителей Ветхого Завета, кто бы они не были, поймали с поличным за руку — они вписывали в готовые тексты свои выдумки, и выдавали их за оригинальные, то есть за то, что Бог сказал Моисею.
Самое интересное, что «Второзаконие», которое легло в основу иудаизма, по научным данным составлено много веков спустя после смерти самого Моисея. То есть, прямой связи между Моисеем и иудаизмом нет, но нам это и не очень интересно, а интересно нам то, что «Второзаконие», сочиненное левитами (еврейскими священниками), входит в текст Священного Писания (библии), перед которым нам предлагают некоторые особенно экзальтированные верующие безоглядно падать ниц. Левиты, конечно же, могли предполагать, что живи Моисей среди них, спустя несколько столетий после своей смерти, то он написал бы именно такое Второзаконие (то есть, «второй закон», более детализированный), но им бы надо было его так отдельно и издавать, как свою версию общееврейского закона. Однако они втихаря втиснули его в Библию, и на многие века этот закон считался законом для всего человечества. Диковинная штучка, это почитание «священных» текстов!
В книге пророка Исайи вколочено старательными переписчиками столько текстов, принадлежавших явно не ему, что даже возник в среде историков Библии какой-то призрачный «Второисайя», который также жил несколько веков позже, и не постеснялся свои думки выдать за Исайины, гладко встроив их в пророчества своего предшественника. В игры с текстами Ветхого Завета играли по-крупному и не чисто, как всегда играют, когда играют по-крупному.
В книге Иова и в Екклесиасте живого места нет от исправлений и добавок, они буквально перепаханы вставками неизвестных лиц, и тоже не могут служить примером чистого первоисточника.
Песнь Деборы — самая древняя литературная форма еврейских сказаний, относимая к XIII веку до нашей эры, помещена в Книгу Судей, и так понатыкана поздними добавками, что в ней смешались почти все эпохи еврейской истории. И даже само название поэмы появилось позже, чем сама поэма. Элементы коллективного творчества, конечно же, приемлемы для фольклора и даже для литературы, но в таком случае мы так и должны относиться к Ветхому Завету, но никак не тем образом, который предполагает видеть Бога за каждой строкой его текстов.
Причем лексический анализ неумолим и объективен для таких не красящих Ветхий Завет выводов в достаточной степени, чтобы не считать этот анализ пропагандой атеистов. Имея доброе желание видеть истину, нельзя, например, отмахиваться, на том только основании, что Библия традиционно признается священной книгой, от такого факта, что Екклесиаст, приписываемый Соломону, то есть к 950 году до н. э., насыщен арамеизмами, которые вместе с арамейским языком вообще возникли в Палестине только спустя пятьсот лет. Выявление еще одной подтасовки не должно коробить чью-то почтительность к Богу, поскольку Богу вряд ли нужны такие методы, и вряд ли через такие методы Он мог бы допустить, чтобы Его Слово проникало в человечество. Не желая признавать, что многое в Ветхом Завете основано на шулерстве и вранье, мы тем самым еще более оскорбим Бога, поскольку предположим, что Ему могут быть необходимы эти шулерство и вранье, то есть поставим Его рядом с теми мистификаторами, которые подделывались под Его Имя. Это было бы сродни тому, что в определенных кругах называют «клеить групповуху». Конечно же, все это происходило без Него, и чем честнее мы будем смотреть в глаза правде об истинной цене многих откровений Ветхого Завета, тем более это должно быть угодно Богу.
Поэтому спокойно воспримем и такие факты, которые неопровержимо доказывают то, что книга Даниила написана через 400 лет после описанных в ней событий, что и позволило каким-то шутникам вложить в уста Даниила давно известные уже события истории, как пророческие с его стороны. Многие псалмы, приписываемые Давиду, вообще не относятся ко времени жизни Давида, и это тоже говорит о том, что шутки с текстами библейских книг до соферимов совершенно не считались дурным тоном.