Пег вдруг пришло в голову, что в рыбака она влюбилась из-за мамзель. До появления в доме Мелисанды ее мыслями владел господин Фермор. Пег просто не могла в кого-нибудь не влюбиться, но она отнюдь не была мечтательницей, считая любовь чувством, требующим взаимности. А господин Фермор перестал обращать на нее внимание и пребывал в рассеянности, когда она приносила ему горячую воду, и все потому, что мысли его были заняты мамзель. Тогда Пег, хорошенько оглядевшись, отыскала своего рыбака.
– Кажется, мой заговор подействовал, – сообщила Мелисанда. – Тэмсон Трекуинт – просто замечательная.
– Да, замечательная, – поддержала Пег. – Правда, ячмень у миссис Соади так и не прошел. А все этот старый кот. Ужасная тварь. Ничего волшебного в нем нет. А знаете, мамзель, я никогда прежде не слышала, чтобы кто-то хотел отвратить от себя любовь…
Пег силилась выразить свою мысль, но никак не могла подобрать нужных слов. Ее занимало, что же становится с такими людьми, как мамзель. Да, Пег знала, гувернантки есть и у Данесборо и у Ли. Но они не из тех, в кого влюбляются. Существуют также компаньонки вроде той, что живет у леди Говер. Все это были женщины средних лет, и Пег испытывала к ним смутное презрение.
Как быть этим гувернанткам и компаньонкам? Как сыскать подходящую пару? Им никогда не выйти замуж за господ вроде мистера Фермора и Фрита Данесборо, а стать женой шахтера или рыбка они сами не захотят. Да, невеселая это судьба – быть гувернанткой или компаньонкой. Но молодая компаньонка – это уж совсем странное положение.
Пег спрашивала себя: что станет с Мелисандой, когда мисс Каролина выйдет замуж? Возьмет ли она ее с собой? Если да, то это будет просто поразительно. Ну а если не возьмет – сможет ли мамзель остаться в доме? И при ком тогда она будет состоять компаньонкой?
Это было слишком сложно для Пег, потому она снова вернулась к мыслям о своем рыбаке. Если все сладится, то они поженятся, и Пег переедет в его домик у моря. Она шла по проторенной дороге. А вот мамзель ступила на извилистую тропинку, которая неизвестно куда ее выведет.
– Мамзель, – решилась она наконец задать не дающий ей покоя вопрос, – что вы станете делать, когда мисс Каролина выйдет замуж?
Мелисанда, помолчав немного, ответила:
– Я не знаю.
Но Пег смотрела на нее с сочувствием, а Мелисанда в нем не нуждалась, а потому почти с вызовом сказала:
– Это секрет – ведь так? Откуда нам знать, что с нами станет? Эта тайна как раз и делает жизнь… волнующей. Живя в монастыре, я понятия не имела, что произойдет дальше. Но однажды я покинула… я ушла от монахинь и всего того, к чему привыкала столько лет. Я видела сестер каждый день, а потом распрощалась с ними. Все изменилось. Новая страна… новый дом… новый люди. Все новое. Это все равно, что шагнуть из одной жизни в другую. Немного грустно, но и волнующе – спрашивать себя, что произойдет дальше.
Пег перестала крутить свой локон и теперь не сводила глаз с Мелисанды.
А Мелисанда все с тем же вызовом продолжала:
– Может статься, я уеду их этих краев. Отправлюсь в другую страну, в новый дом, к новым людям. Увлекательно гадать о том, что тебя ждет, но о чем ты пока пребываешь в неведении.
Наступило молчание. Мелисанда забыла про Пег. Она перенеслась в свои детские годы. Богатая дама пришла тогда в монастырь забрать Анн-Мари, и с это го дня Мелисанда мечтала, как и за ней придет богатая дама, заберет ее, и она проведет всю свою жизнь лакомясь засахаренными фруктами и щеголяя в шелковых платьях. Наивная мечта, но приятная, она скрашивала однообразные дни Мелисанды. Теперь на смену ей пришли другие мечты. А что, если Каролина полюбит Джона Коллинза и захочет выйти за него замуж? А вдруг Фермор чуточку изменится? Останется самим собой, но станет добрее, ласковее. В мире иллюзий случается все, что угодно, и сейчас грезы Мелисанды были столь же яркими, как в те дни, когда она мечтала о засахаренных фруктах и шелковых платьях. Неужели эти мечты несбыточны?
Казалось, все в доме предчувствовали – что-то должно произойти.
Сэр Чарльз часто запирался в своем кабинете, садился у окна, так чтобы видеть всех, оставаясь при этом не замеченным, и наблюдал за девушкой, которую привез в дом. Он знал о ссоре между Фермором и Каролиной, знал, что совершил самый глупый поступок за всю свою поистине безупречную жизнь, став любовником Милли, не меньшей глупостью было решение поселить в своем доме ее дочь.
Сэру Чарльзу казалось, что Мелисанда – это ее мать, рожденная заново. Приведя ее сюда, он согрешил против своей дочери Каролины, так же как, полюбив Милли, согрешил против жены Мод. Он видел, какую страсть Мелисанда разожгла в Ферморе, и с пониманием относился к этой страсти. Но что он мог поделать? Прогнать Мелисанду? Он не сомневался: куда бы девушка ни отправилась, Фермор последует за ней. Похоже, сэру Чарльзу оставалось только одно – смотреть и выжидать.