Приняв позу скрюченного человека, пострадавшего после чудовищной автокатастрофы, я засыпал на продавленном матрасе, терзая себя очередной глупейшей мыслью: «А может, мне стоило стать художником, писать пейзажи, портреты?».
Взрыв. Война. Катастрофа. Я проснулся от ужасного грохота. Я инстинктивно бросился на пол и накрыл руками голову. Однако потом последовали не выстрелы и разрушения, а раскатистый хохот. Какие-то ублюдки в час ночи взрывали что-то на улице. Справа от меня послышался шквал гневного мата, производимого каким-то, обозленным на этих мудаков-подрывников и весь мир, человеком. Безусловно, я полностью разделял его эмоции и переживания, подогревая атмосферу всеми известными мне нехорошими словами, попутно пытаясь забраться обратно на кровать.
Уснуть я смог не сразу, если вообще смог, учитывая, что где-то слева раздавался звонкий хохот какой-то девицы, явно находящейся не в адекватном состоянии. В голове звучала лишь одна мысль: «за что мне всё это?». Не успел я заняться поиском ответа на этот вопрос, как вдруг с улицы послышалась чертовски знакомая сигнализация. Вдруг резкий запах едкого дыма ударил мне в нос. Мой мозг довольно быстро связал между собой эту логическую цепочки из двух звеньев, и теперь у меня в голове прозвучала мысль, отдавшаяся ещё громче, чем сигнализация: «ВЭН!».
Я стремглав выбежал на улицу. Едкий дым сразу ударил в нос и глаза. От увиденного у меня помутилось в глазах (а может быть в этом был виноват дым): мой «лимузин» стоял в огне! Меня охватили паника и гнев, мысли перестукивали, как вагон на стыке железнодорожных рельс. В это время где-то в 30 футах от меня стояли два паренька. Сомнений не было: это те самые подонки. На их рожах стояла довольная улыбка, а изо рта доносился раздражающий идиотский смех. На балконе неподалёку стояли ещё четверо: две девушки и два парня. Все они были раздеты почти догола, а из их ртов доносился тот самый смех. Нет, не смех, а отвратительный, бесящий хохот.
В порыве гнева я кинулся на тех двух, что стояли неподалёку. Я не контролировал себя: мною управлял гнев и поток адреналина в теле.
Однако меньше, чем через секунду всё пошло не по плану. Плана у меня, конечно не было, но были хоть какие-то варианты развития событий. Однако случившееся превзошло все мои ожидания и предположения. Паренёк слева резко выхватил из кармана… перцовый баллончик! Я был готов к ножу или огнестрелу, но точно не к этому. Даже в состоянии наркотического и алкогольного опьянения он попал мне в глаза едкой кислотно-оранжевой жидкостью.
Невыносимое жжение в глазах, резкая тупая боль в голове и неадекватный раскатистый хохот — последнее, что я помню за тот день.
Трудно нормально вспомнить хоть что-то из моих последующих двух месяцев жизни, всё будто в тумане. Если хорошенько постараться, то можно вытащить из глубин памяти кое-какие обрывки воспоминаний: госпиталь, рыдающая мать, возвращение домой.
Врачи сказали, что у меня нехилая черепно-мозговая травма в районе лобной доли. Хоть семья у нас и не богатая, но медицинская страховка, по отцовской инициативе, была у нас добротная. Расходы на моё лечение было полностью покрыты. Целый месяц я вёл пассивный образ жизни: еда, сон, небольшая прогулка, еженедельный поход к врачу.
Всё бы так и продолжалось, если бы не один голос, голос, который я услышал во сне. Я был в абсолютно темной, пустой комнате. Без стен, потолка и пола. Сколько же я там пробыл? Минуту? Час? Вечность? Во снах время идёт совершенно по-другому. Я услышал этот голос. Он принадлежал мужчине: очень мягок, слегка хрипл. Интонация была размеренной, интеллигентной.
— Жизнь несправедлива, не так ли? — произнёс он.