– Так вы там живете, милая барышня? – сказала старуха, при имени Колумба.
– О, нет! – сказала Магги с некоторым сожалением. – Колумб был очень великий человек, который открыл полсвета; и они оковали его цепями и обходились с ним, знаете, так худо. Это в моей сокращенной географии; но это слишком долго рассказывать перед чаем… Я так хочу чаю.
Последние слова вырвались у Магги против воли; это был внезапный переход от покровительственного поучения к обыкновенной раздражительности.
– Как, бедная моя барышня голодна? – сказала молодая женщина: – дать ей чего-нибудь холодного. Я уверена, вы пришли издалека, моя милая. Где ваш дом?
– Дорнкотская мельница; это далеко отсюда, – сказала Магги. – Мой отец мистер Теливер; но он не должен знать где я, а то он возьмет меня опять домой. Где живет королева цыган?
– А что, вы хотите к ней идти, моя барышня? – сказала молодая женщина.
Высокая женщина, между тем, постоянно смотрела на Магги и скалила зубы. Конечно, ее манеры были неприятны.
– Нет, – сказала Магги: – я только думала, если она недобрая королева, то вы будете рады, когда она умрет и вы можете выбрать другую. Если б я была королева, то я была бы хорошая королева и со всеми была бы добра.
– Вот вам лакомый кусочек, – сказала старуха, подавая Магги ломоть сухого хлеба, который она вынула из мешка, и кусок холодной ветчины.
– Благодарю вас, – сказала Магги, смотря на пищу и не принимая ее: – но не можете ли вы мне дать хлеба с маслом и чаю? я не люблю ветчины.
– У нас нет ни чаю, ни масла, – сказала старуха сердито, очевидно наскучив ублажать Магги.
– Или хлебца с патокою? – сказала Магги.
– У нас нет патоки, – сказала старуха угрюмо, затем последовал резкий разговор между женщинами на их неизвестном языке; а один из маленьких сфинксов бросился на хлеб с ветчиною и начал его есть. В эту минуту возвратилась высокая девушка, отошедшая было на несколько сажен, и что-то – сказала, что по-видимому произвело большой эффект. Старуха, казалось, забыла про голод Магги и принялась мешать в котле с новою силою, между тем молодая женщина полезла в палатку и достала глиняный противень и ложки. Магги задрожала и боялась, что слезы выступят у ней на глазах. Высокая девушка взвизгнула – и прибежал мальчик, которого Магги видела спящим, сорванец одних лет с Томом. Он выпучил глаза на Магги и началось непонятное ей тараторенье. Ей было очень дико, и она была уверена, что она скоро начнет плакать. Цыгане, по-видимому, не обращали на нее внимание, и она оставалась совершенно беззащитною между ними. Но новый страх остановил навертывавшиеся слезы, когда подошли двое мужчин, которых приближение взволновало опять всех. Старший из двух нес мешок, который он бросил, обращаясь к женщинам с сердитым тоном, на что они – отвечали целым потоком ругательств; черная шавка принялась лаять на Магги и обдало ее страхом, еще увеличившимся, когда молодой человек, отозвав собаку с проклятиями, ударил ее палкою.
Магги чувствовала, что для нее было невозможно сделаться королевою таких людей, или передать им полезные и приятные сведения.
Оба мужчины, по-видимому, спрашивали про Магги, потому что они посматривали на нее и разговор сделался более спокойным, как это обыкновенно бывает, когда, с одной стороны, является любопытство, а с другой, возможность его удовлетворить. Наконец молодая женщина – сказала прежним почтительно-ласковым тоном:
– Эта милая барышня пришла жить с нами. Довольны вы?
– Как же, очень доволен, – сказал молодой человек, рассматривавший наперсток Магги и другие вещи, вынутые у нее из кармана. Он возвратил их все, за исключением серебряного наперстка, молодой женщине, которая сейчас же положила их в карман Магги, и потом принялся за говядину с картофелем, выложенную из котелка на желтый глиняный противень.
Магги начинала думать, что Том был прав в отношении цыган: Конечно, они были воры, если мужчина не имел намерения потом отдать ей наперсток. Она бы ему охотно отдала его: наперсток не был ей дорог; но мысль, что она была между ворами, не допускала ее даже приободриться, несмотря на почтение и внимание, с которыми теперь обращались с нею. Все воры, исключая Робин-Гуда, были дурные люди. Женщины – заметили, что она была напугана.
– У нас нет ничего лакомого для барышни, – сказала старуха ласково. – А она так голодна, моя милая барышня!
– Попробуйте, моя милая, не можете ли вы скушать кусочек этого, – сказала молодая женщина, подавая Магги мяса на железной ложке. Магги вспомнила, что старуха сердилась на нее за то, что она отказалась от хлеба с ветчиною, и не смела отказаться от говядины, хотя страх прогнал ее апетит. Если б теперь отец приехал за нею в кабриолете и взял ее с собою! Или хоть, если б случился тут Джак, убивший великана, или мистер Грэтхарт или св. Георгий, поразивший дракона, которого изображение она видела на полупенсах! Но Магги подумала с обомлевшим сердцем, что эти герои никогда не посещали окрестностей Ст. – Оггса, где ничего не случалось чудесного.