Щеки Магги зарделись от волнения. Она думала: теперь мистер Райлэ почувствует к ней уважение; очевидно, до сих пор, он не обращал на нее никакого внимания.
Мистер Райлэ перевертывал страницы книга; она ничего не могла прочесть на его лице с высокими бровями; но вот он посмотрел на нее и сказал:
– Пожалуйте-ка, скажите мне что-нибудь про эту книгу; вот и картинки: что они представляют, рассказывайте.
Магги, покраснев до ушей подошла, однако ж, без принуждения подошла к мистеру Райлэ и взглянула на книгу: потом, с жадностью схватив ее за угол и отряхнув назад свою гриву, она – сказала:
– О! я расскажу вам, что здесь представлено. Это ужасная картинка – неправда ли? Но меня так и тянет к ней. Это – старуха в воде – колдунья, ее бросили в воду, чтоб узнать колдунья ли она; поплывет она – колдунья, а потонет и умрет – ну, так она невинна и просто себе бедная, полоумная старуха. Но какая же ей от того будет польза, если она потонет? Разве, я полагаю, она пойдет на небо и Бог вознаградит ее. А этот ужасный кузнец, который стоит подбоченившись и хохочет – о! неправда, ли какой он урод? Я вам скажу, кто он такой. Это на самом деле черт (голос Магги сделался громче и выразительнее), а не кузнец; потому что черт принимает форму злых людей и ходит везде и наущает людей делать худое, и чаще всего является он в форме худого человека, потому, знаете, если б люди видели, что он черт, так они убежали бы от него и он не мог бы заставить их делать, что ему угодно.
Мистер Теливер внимал с немым удивлением объяснению Магги.
– Что это за книга? – воскликнул он, наконец.
– История черта Даниэля Дефо, книга совсем не для ребенка, – сказал мистер Райлэ. – Как она попалась между вашими книгами. Теливер?
Магги, казалось, была огорчена и обескуражена.
– Это одна из книг, – сказал ее отец: – которые я купил на распродаже вещей Портриджа. Все они были в одинаковых переплетах; переплет, видите, хороший: я и думал все это книга хорошие. Между ними вот «Благочестивая жизнь и смерть Иеремии Тейлора»; я читаю ее часто по воскресеньям (мистер Теливер чувствовал некоторую привязанность к этому великому писателю, потому что его имя было Иеремия). Там их много; большая часть проповеди, я полагаю; но у всех у них переплет одинаковый, я и думал, что все они по одному образцу. Но, видно, по наружности судить нельзя. Такой это, право, мудреный свет!
– Ну, – сказал мистер Райлэ покровительствующим тоном, гладя Магги по голове: – советую вам отложить в сторону историю черта да читать какую-нибудь хорошую книгу. Разве нет у вас книг получше?
– О, да, – сказала Магги, оживленная несколько желанием доказать разнообразие своей начитанности: – я знаю, что эту книгу нехорошо читать; но я люблю картинки, и сама из моей головы придумываю к ним истории. А у меня есть еще эзоповы басни, книжка про кенгуру и разные разности, «Похождение Странника»…
– А вот прекрасная книга! – сказал мистер Райлэ, – лучше ее и не найдете.
– Да, но в ней также много говорится про черта, – сказала Магги с торжеством. – Я покажу вам его изображение в его настоящем виде, как сражался он с христианином.
Магги в одну минуту побежала в угол, вспрыгнула на стул, достала из маленького шкафчика с Книгами старый, затасканный экземпляр Беньяна, который сейчас же открылся, без дальнейшего искание на желаемой картонке.
– Вот он! – сказала она, возвращаясь к мистеру Райлэ. – Том мне его раскрасил, когда он был дома, на праздниках. Вы видите: тело все черное, а глаза красные, как огонь, потому что внутри он весь из огня, который так светится в глазах его.
– Ступай, ступай! – сказал сердито мистер Телннер, которому уже не нравились эти свободные замечание о наружности существа довольно могущественного, чтоб создать адвокатов: – закрой книгу и довольно этой болтовни. Так я и думал: ребенок добру не научится из этих книг. Ступай, ступай! посмотри, что делает мать?
Магги закрыла сейчас же книгу, чувствуя упрек, но, не желая идти за матерью, она поместилась в темном углу за креслом отца и принялась нянчить куклу, к которой она чувствовала необыкновенную нежность в отсутствие Тома, и, пренебрегая ее туалетом, осыпала ее такими жаркими поцелуями, что ее восковые щеки были очень нездорового цвета лица.
– Слышали вы что-нибудь подобное? – сказал мистер Теливер, когда Maгги удалилась. – Жаль только, что она не мальчик, да она была бы по плечу любому адвокату. Удивительная вещь! Здесь он понизил свой голос. – Я выбрал мать; потому что она была не слишком остра и, так себе, хорошенькая бабенка, я из семьи хозяйственной; выбрал-то я ее между сестрами нарочно, потому что она была туповата. Я не таковский, чтоб мне указывали в моем собственном доме. Но видите, если сам мужик с головою, так и не знаешь кому эта голова достанется, и добрая, простая баба народит вам мальчиков-болванов да вострух-девчонок, как будто свет пошел наизворот. Необыкновенно-мудреная это вещь!