Её руки дрожали, она была в панике, но от чего? Смерти она не страшится… Положение? Свобода? Или перемены шедшие за мной?
Её образ разрушился, зря я вмешался, но виновата она, даже перед взором бездны стоит стоять гордо.
Мир очень прост, если ты все делаешь верно - то тебя могут наградить, если ты творишь зло, то шанс избежать наказания очень мал. Успеха достигают те, кто получают награду или те, кому все сходит с рук. Грань закона проводят сильнейшие мира сего, и им не только все сходит с рук, но удаётся обогатиться.
Кем была она? Она рассчитывает получить награду за свою покорность или избежать наказания за свою ‘грубость’?
Продолжалась неловкая пауза, она, не меняя своего положения, ждала моих действий.
Мадам, вы верно ошиблись, я не представляю третью сторону в возможном конфликте и тем более не принадлежу к первым сторонам, но один горе-стрелок, я небрежно кивнул в сторону его ‘пребывания’, может, пролить толику света на последние события.
С недоверием, она выпрямилась, возвращая себе самообладание, неосознанно удивляясь моей нейтральности или даже вежливости. Возможно, я был единственным, кто был сильнее неё в неизвестной степени.
Моя улыбка испарилась, я повернул голову в сторону моей первой позиции этого спектакля. Стрелок был мертв, я не слышал стука его сердца. Поразительно, кто то хорошо управляет своими фигурами. А что на кону в этой партии?
“Он мертв” – произнес я.
Шагнув к нему, я взял его за ногу и поволок на открытое пространство.
От моих действий, у женщины были мурашки… Это не какой то боевой навык или действие позволяющее перевернуть ход сражения. Для меня это было просто прогулка.
Она дала знак своим подойти и направилась ко мне.
За ушастым еле поспевал мальчик лет десяти – одиннадцати, обритый, с голубыми глазами и в грязном, но качественном балахоне для слуги. Отличительной особенностью была сложная пентаграмм на его голове. Раб? Нет. Не важно.
Подойдя, она уставилась на труп, его она не узнавала.
“Белатриса” – донесся слабый, но уверенный голос из её уст. “Моё имя Белатриса”
Манеры, самый удачный инструмент для манипуляции мало кто может увидеть, что за ними таится. Но мне на это наплевать.
Я улыбнулся и слегка наклонился, жест не самый элегантный, но достаточно значимый особенно от моего лица.
Её это точно успокоило, она терялась в догадках, но однозначно поняла, что я добр, но могу обратить все в прах.
“Господа, перед вами стрелок, он наблюдал за началом… потасовки, но так и не соизволил внести свою лепту, очевидно, он не из ваших” – молвил я, обращаясь к собравшимся.
Глава 10
Глава 10 “Труп”
17 марта, 1832 год, 16 эпохи по Гиллиасу (материк с пустыней Мирри)
Рост парня, бездыханно лежащего перед нами, не превышал длину винтовки, коей он владел. Оружие явно не принадлежало ему, похоже, так же как и его жизнь.
Его сердце не выдержало, быть может, от предшествующего стресса, падению или…
Я не хотел думать об этом, но рассчитывал на худший вариант. Его убили, и убили дистанционно. Способ меня мало интересовал. Без сомнения должны присутствовать условность, а коль так, даже местные с этим справятся.
Одежда была не новой, поношенной. Коричневые высокие сапоги, матерчатые пыльные шорты, еще и измазанные в техническом масле (рабочий фабрики, механик?), круглый кусок ткани с отверстием для головы. Простой, очень простой наряд, для местного обывателя. О нём быстро узнают.
“За ним наверняка стоит крыса, если зададите несколько правильных вопросов, быстро разберетесь, в чем смысл этого представления” – сказал я, абсолютно отстранённо, будто меня тут и не было.
Белатриса думаю и сама имела догадки что делать, поэтому кивнула длинноухому со словами: “Найти откуда он и привести в гараж его окружение, без лишних вопросов и церемоний!”
Верно, местные авторитеты рулили городом как собственной машиной, тем самым свободно могли менять запчасти, покраску или даже марку.
После приказа, он сделал поклон, и вскользь бросил быстрый, судорожный взгляд на меня: “Мне сообщить о визите гостя?”
“Койка на ночь у меня есть, но я бы с удовольствием промочил горло, а вы?” – продолжая смотреть на труп юноши, избавил от ответа его госпожу, давая понять, что моё слово сейчас самое весомое для тех, кто хочет остаться жив.