Либби промолчала, потому что внезапно ее сковала непривычная робость.
— Ты решился поехать не потому, что Стивен хотел от нас отделаться? — наконец спросила она.
В глазах Джонатана промелькнули веселые искорки.
— Если я и сомневался насчет тебя, то только потому, что дорога неблизкая, а ты давно не ездила верхом. Когда мы будем на месте, у тебя едва хватит сил сойти с лошади!
Либби радостно улыбнулась:
— Меня это не пугает.
— Нет?
Она покачала головой:
— Понимаешь, я никогда в жизни не делала ничего подобного. У меня такое странное чувство, что все это сон и я проснусь и пойму, что все это время жила чужой жизнью!
— Надеюсь, это хороший сон?
— Да, очень.
— Вот и отлично! Тогда давай надеяться, что ты теперь проснешься очень нескоро.
Либби с грустью посмотрела на свою руку.
— Не думаю, что это вообще произойдет.
Джонатан засмеялся:
— Не верь! Разве ты забыла сказки? Если проспишь сотню лет, кто-нибудь обязательно разбудит тебя поцелуем.
Либби хихикнула.
— Я всегда была уверена, что состарюсь в одиночестве. Когда мне исполнится сто лет, вряд ли любовь будет меня интересовать. — Она была немного раздосадована на Джонатана за то, что он считал, будто бы она избегает настоящей жизни, и потому отрезала: — Я вовсе не пытаюсь спрятаться от реальности!
— Правда? Ну откуда мне знать? Мне бы надо было узнать тебя получше, прежде чем говорить...
— Вот именно! — хмуро согласилась Либби, пришпоривая лошадь.
Но Джонатан скоро нагнал ее и взял кобылу под уздцы.
— Я прекрасно справилась бы сама! — выкрикнула она.
— Неужели? — произнес он с таким сомнением в голосе, что Либби еле сдержала смех.
— Признаюсь, я еще не очень хорошо умею управляться с лошадью, — согласилась она.
В ответ Джонатан оглушительно расхохотался. Либби поехала вперед, удивляясь сама себе: как она могла кокетничать с ним? Она никогда в жизни ни с кем не кокетничала. Ей хотелось развернуть лошадь и помчаться домой, но вместо этого Либби принялась любоваться окружающим пейзажем. К ее облегчению, Джонатан совершенно не заметил, что она притихла. Он с беспокойством смотрел на облака, собирающиеся на горизонте.
— Мы не успеем вернуться до темноты? — спросила Либби.
— Нет.
— Но они ведь будут о нас беспокоиться? — чуть дрожащим голосом предположила она.
Джонатан покачал головой.
— Им известно, куда мы отправились. Никто и не подумает волноваться.
В этот момент они свернули на крутую тропу и внизу увидели долину. Скорее, это даже был горный проход с поднимающимися отвесно вверх склонами. И в этих склонах были высечены огромные пещеры, украшенные фигурами людей и животных. Раньше эти фигуры были раскрашены, но со временем краска стерлась. Остался только золотой фон, сияющий в лучах вечернего солнца. Пещер таких было больше дюжины.
— Но кто мог... — начала было Либби и осеклась, пораженная.
— Здесь была индейская цивилизация. Должно быть, жители покинули эти места еще до прихода испанцев.
— Такое впечатление, что это были ацтеки! — прошептала Либби, вспомнив виденные давно изображения уступчатых пирамид, возводимых индейцами в честь своих жестоких богов.
— Нет, это были не ацтеки, но подобная им цивилизация. Возможно, поэтому городок и называется Рэттлснейк. Тебе известно, что гремучую змею иногда называют Пернатым змеем? Рэттлснейк — гремучая змея (англ.).
Джонатан кивнул:
— Когда-то здесь был целый город. Теперь от него осталось всего несколько пещер. Вот эти находятся в самом лучшем состоянии. Я собираюсь превратить их в мотель.
— Но это невозможно! — с ужасом вскричала Либби. — Джонатан, это же святотатство!
Но он только рассмеялся в ответ:
— Это лучше, чем позволить им совсем рассыпаться. К тому же люди получат возможности увидеть этот памятник своими глазами.
— Но все это звучит так меркантильно!
Джонатан не скрывал удивления.
— Значит, ты предпочла бы, чтобы мотель не окупался?
— Это ведь не искусство ради искусства?
— Конечно, нет! Лично мне этот призыв казался пустыми словами. Очень благородно голодать ради музыки, но ведь с тобой этого не было? Тебе хорошо платили за работу.
Либби усмехнулась:
— Но не настолько хорошо, как поп-звездам.
— Спрос рождает предложение. К тому же в мой мотель будут приезжать не все подряд, а только люди с хорошим вкусом.
— Как и те, кто приходил на мои концерты?
— Совершенно верно!
Наконец им пришлось спешиться и вести лошадей по узкой каменистой тропинке вниз в долину. Время от времени Джонатан молча поглядывал на небо. Оказавшись на земле, Либби почувствовала, что у нее действительно затекло все тело. При мысли о долгом возвращении домой ей стало не по себе.
Но как только они спустились в долину, Либби забыла обо всем на свете. Она никогда не видела ничего похожего на эти великолепные пещеры, высеченные в скалах. Однако внутри они оказались еще более волшебными, украшенные примитивными изображениями, выложенные золотом и драгоценными камнями.
— Невероятно!
— Золотая долина.
Перед их глазами предстало изображение Пернатого змея. Либби была удивлена, что этот маленький пыльный городок был назван в честь мифического существа.
— Мы должны еще раз вернуться сюда! — воскликнула она. — Мне бы хотелось, как следует изучить все пещеры.
Джонатан кивнул:
— Вернемся. Прежде чем начать строить мотель, их надо сохранить. Конечно, на это потребуется очень много денег, но дело стоящее. Прежде всего, надо построить дорогу. Сейчас я веду в столице штата переговоры насчет денег, и у меня неплохие шансы. Они уже много лет мечтали построить дорогу на моих землях!
— Но надо постараться не испортить долину...
— Даю слово скаута!
— Это не смешно! — попыталась урезонить его Либби, но не выдержала и рассмеялась сама.
— Нам пора возвращаться, — предупредил Джонатан.
— Значит, надо, — вздохнула Либби, отвязала лошадь и неловко взобралась в седло. — Полагаю, по тропе придется идти пешком? — Отсюда склон кажется очень крутым.
Джонатан взял обеих лошадей под уздцы и легко зашагал по тропе. Из-под копыт вылетело несколько камней, и облачко красноватой пыли осело на лице Либби. Взобравшись наверх, она обвела взглядом долину. В лучах заходящего солнца она горела золотом на фоне розоватых и лиловых скал. Либби решила, что никогда не забудет это зрелище. Вечернее небо слабо отражало яркие краски долины, но скоро темнота поглотила последние лучи.
Теперь Либби по-настоящему оценила свое западное седло и длинные стремена. Нужно было только сидеть прямо и предоставить лошади, самой выбирать дорогу. Стук копыт, свист ветра в высокой траве — ничего подобного Либби прежде никогда не слышала. Это была какая-то новая музыка.
— Ты слышишь звуки земли? — спросила она у Джонатана.
— Конечно.
— Мне бы хотелось выразить их в музыке!
— Почему бы не попробовать?
— Не знаю, смогу ли я.
Джонатан глядел прямо перед собой.
— Разве у тебя нет творческой жилки? Наверное, играть музыку, сочиненную другими, и сочинять свою, — совершенно разные вещи.
Либби рассердилась:
— Откуда тебе знать?
— Обыватель, — добродушно согласился он. — Но мне понравилась мелодия, которую ты сочинила для Педро. Почему бы тебе не написать музыку к фильму Стивена? Ему нужно что-то необычное, он сам мне сказал!
Либби остановилась:
— Я?
— Почему нет? Возможно, конечно, у тебя нет этого дара. Не знаю.
— Никогда об этом не думала, — смущенно призналась Либби. — Интересно, смогла бы я?
— Не узнаешь, пока не попробуешь.