― Нельзя?!
― Можно, ― ответил, крепче сжимая в кольце своих рук, ― значит не мне одному через это проходить.
Чуть развернувшись в кольце моих рук, удивлённо посмотрела на меня.
― Сложно знаешь ли сурово зыркать на парней, которые вьются вокруг тебя, ― сопровождая свои слова наигранно тяжёлым вздохом, хотя глаза улыбались.
― Правда, что ли?! Не замечала… ― ответила задумчиво.
― Вот и хорошо… ― произнёс где-то поверх её головы, ― ну, что готова начать наше свидание.
Рия неопределённо пожала плечами. Улыбнувшись, приобнял её, уводя всё дальше от фонтана в одном лишь мне ведомом направлении.
глава 25
Кайтон Хос
Лето прошло продуктивно в выступлениях, в которых аккомодировала мне даже Рия. Даже не представляю, на какие ухищрения пошла моя сестрёнка, уговаривая её принять участие в наших с ней концертах. Хотя мне кажется, Рия и сама не была против музицировать вместе с нами.
Вскоре наступила осень, и в этом году Мая выпускается из консерватории, чему я был очень рад. После её выпуска, мы сможем спокойно гастролировать по стране. Только вот, кто ж знал, что одним ноябрьским днём произойдёт нечто ужасное.
Утром где-то в середине ноября я заехал домой к родителям, повидаться с сестрой и напомнить ей, что если захочет, то пусть приезжает, послушать моё выступление в одной из англиканских церквей. Она пообещала, и я со спокойной душой уехал уладить ещё несколько дел со своим менеджером перед концертом.
Я даже и предположить не мог, какие новости ожидают меня, приняв звонок матери перед самым началом концерта.
― Кай, сынок… ― произнесла мама, всхлипывая. Тут же почувствовал, что произошло что-то очень плохое. Боясь услышать вердикт.
― Мама, что случилось? ― кажется я несознательно перешёл на шёпот.
― У тебя больше нет младшей сестры…
― Мам, что за шутки, ― произнёс возмущённо, ― дай трубку Майе.
Произнес, до сих пор не веря в услышанное.
― Не могу… ― в трубке послышался всхлип
― Говори, что произошло, ну… ― рыкнул в трубку.
Ещё с минуту слушал сбивчивое объяснение мамы.
― Как умерла от удушья?! Мама… ты, что несёшь! ― ору в трубку, едва не срывая голос, ― сегодня утром я же говорил с ней…
― Она не смогла достать флакончик с распылителем. Я, уходя случайно уронила его, а потом автоматически поставила в соседний шкафчик… ― ответила с той стороны линии моя мать.
― Ты… ― весь воздух выбило из лёгких, ― почему ты… не сказала об этом Мае, мама! ― кричал в трубку совершенно не заботясь о том слышат ли меня люди, ожидающие, моего выступления в церкви.
― Прости… прости… я… ― лепетала она всхлипывая.
Сбросил вызов, чтобы не слушать жалкие оправдания своей матери. А скорее всего, чтобы не мочь обвинить её во всех смертных грехах. Ноги подкосились, и я просто медленно осел на пол.
Ко мне подскочил мой менеджер, его слова звучали, как в тумане. А когда ответил ему, чтобы отменил моё выступление, в сознание пробился звонкий и до боли знакомый голосок моей "милой плаксы" ― Рии Оттон.
― Кай, ты не можешь так поступить… ― убеждала она меня, ― ты обязан выступить, хотя бы в память о своей сестре. И плевать, что мелодии будут под стать твоему настроению ― печальные. Слушатели всё поймут, и почтут память Майи вместе с тобой. Ну же… вставай… ― настаивала Рия.
Заключил её в свои объятья, всё ещё сидя на полу. Пытаясь успокоиться и взять себя в руки, чтобы мочь выйти на сцену.
Медленно поднимаюсь на ноги, увлекая и Рию за собой.
Она отряхивает пылинки с моего, как нельзя кстати тёмного костюма, со словами:
― Тебе пора. Я буду ждать тебя здесь. Помни я рядом…
Кивнув, забрал из протянутого менеджером футляра свой саксофон, вышел на сцену, со словами:
― Добрый вечер, дамы и господа. Прошу заранее простить, за слишком печальные мелодии, но несколько часов назад скоропостижно скончалась моя сестра и мой аккомпаниатор…
― Пусть покоиться с миром эта чистая душа, ― произнёс пастор англиканской церкви, ― помолимся друзья.