— А я как раз пришла учиться. Стало быть, мне можно? — лучезарно улыбнулась Лань, в то время как Сона со скепсисом потупила взгляд.
— Тогда позвольте рекомендательное письмо от вашей школы. Ваш наставник уведомлял Хранителя Долины?
— Э-э-э, — длинно протянула Лань, пока наконец не призналась: — У меня нет школы и нет наставника. Потому я и пришла к вам. У меня даже есть инструмент!
Лань помахала самодельной бамбуковой флейтой.
— Сожалею, но я не могу вас впустить без рекомендательного письма из вашей школы, одобрения наставника или поручителя.
— Да где ж мне взять школу и наставника, если меня не пускают в школу и к наставнику?! — всплеснула руками Лань. Сона позади обречённо вздохнула.
— Такие правила. Бродячих музыкантов в Долине не обучают.
— Где написано такое правило? Я вот слышала, школы ветра и отличаются от других тем, что смотрят на стремление к знаниям, а не на богатство. Ветер — свободная стихия, его не удержать ни арканом, ни законами, ни магией. Как же так получилось, что столь знаменитая школа ветра нагородила правил и не принимает тех, кто искренне хочет прикоснуться к магии стихии. Это противоречит самому учению ветра.
Лань говорила с такой горячей убеждённостью, будто собиралась вступить в философскую полемику с Хранителем Долины — не меньше. Правда Сона со стыдом прикрыла ладонью глаза. Ведь Лань повторила эту речь и перед воротами предыдущих трёх школ ветра — гораздо менее примечательных, чем эта, и их всё равно погнали с порога. С чего Лань решила, что это сработает здесь — в знаменитой Долине Ветров?
Сона не хотела сюда приходить, да и вообще покидать дом. Но госпожа велела сопровождать и оберегать её неугомонную младшую сестру. Госпожа часто сводила их вместе в надежде, что они подружатся, так как были ровесницами. Но вот им обеим исполнилось по пятнадцать лет, а Сона до сих пор воспринимала эту «дружбу» исключительно как поручение. В отличие от серьёзной Соны, характер Лань так и остался ребяческим, а сама она — ходячим переполохом. И с каждым днём Сона всё больше тяготилась этим поручением. Вот и сейчас она протащилась через два княжества за этой «неугомонной», чтобы та опять получила от ворот поворот. Ну хоть теперь-то можно будет вернуться домой?
— Пф, — послышался сзади смешок.
Стороны так увлеклись спором, что не услышали цокота копыт. К ним приблизился всадник, который возрастом выглядел лишь на пару-тройку лет старше Соны и Лань. Когда привратник его увидел, то взгляд сразу стал более почтительным, но Лань этого не заметила, а только обиделась:
— Что смешного? Разве я не права?
— В каком-то роде права, — уже спокойно ответил всадник. — У нас действительно нет правила, которое бы запрещало обучать музыкантов без школы. — Лань победно обернулась к привратнику, но всадник продолжил: — Но есть правило, что именно Хранитель Долины и в твоём случае главная наставница решают, брать ли кого-то в ученики. Тебе следует поговорить с ними.
— Но для этого мне надо войти!
— Это так, — спокойно подтвердил всадник и глубокомысленно посмотрел на привратника.
Тот мгновение помедлил, затем кивнул, скрылся за стеной, и вскоре оттуда раздалась короткая замысловатая мелодия. Невидимая преграда исчезла, и с Долины подуло свежим влажным ветром.
Лань торжествующе посмотрела на Сону, и та сдержалась, чтобы снова не закатить глаза. Вместо этого сказала:
— Идите. Я спущусь с горы и до утра подожду у подножия. Если вы не вернётесь…
— Значит всё прошло хорошо, — улыбнулась Лань. — У тебя остались припасы на обратный путь? — Сона кивнула. — Тогда возвращайся домой и скажи сестре, что я отправилась учиться.
С этими словами Лань прошла через арку и побежала догонять уже отошедшего на двадцать шагов всадника. За её спиной преграда снова сомкнулась. Сона почувствовала это по загустевшему воздуху. Она в последний раз глянула на беззаботную госпожу, тяжко вздохнула и отправилась вниз.
Лань догнала всадника, который успел спешиться и взять коня под уздцы.
— Спасибо за помощь, — сказала она.
— Не за что. Я лишь указал Ньеру на его излишнее рвение. Вопрос о твоём ученичестве решать не ему и не мне.
Всадник не пытался быть скромным, а лишь озвучил факт. Впрочем, он казался куда приятнее этого «Ньера». Плавные черты лица, которые принадлежали уже не подростку, но ещё не зрелому взрослому, придавали этому человеку некоторое изящество, вкупе с мягкими ладонями и тонкими пальцами музыканта. В белой одежде он был похож на лебедя, а приветливая улыбка и тёплый взгляд синих глаз сразу располагали людей.