Рома подался вперёд, сгребая меня в охапку и прижимая к груди.
— Ну всё, тише,— он ласково гладил меня по спине.
Последние смешки утонули в горьких всхлипах, и я позорно разрыдалась, прижимаясь щекой к рубашке Ромы, бессовестно пачкая её чёрными разводами.
Обида, злость, непонимание и разочарование переплелись с остатками чувств к Белинскому, смешиваясь в дикий коктейль эмоций. Настоящий убойный шот. Я и сама не понимала уже, почему и зачем я плачу, но слёзы даже не думали кончаться. Выплёскивая всё это из себя, я чувствовала, как меня потихоньку отпускает. Всхлипнув последний раз, я затихла, понимая, как отстойно я сейчас выгляжу.
— Всё, наплакалась? — тихо спросил парень. — Лучше?
— Гораздо, — просипела я севшим голосом.
Всё-таки отодвинувшись от него, я вернулась на своё место и постаралась улыбнуться.
— Прости меня, обычно я так себя не веду, — я провела ладонью по лицу и опухшим от слёз векам. — И выгляжу отвратительно.
— Ты выглядишь так, как и должна выглядеть заплаканная девушка, — Рома достал из кармана в двери пачку салфеток и протянул их мне. — Ничего страшного, как видишь, я всё ещё здесь.
Я вытащила влажный кусок ткани и протёрла лицо, понимая, что это точно сейчас не поможет.
— А ведь он подумал, что мы вместе, — хихикнула я, возвращая салфетки их владельцу. — Прикинь, каково ему? Сначала Ева, затем я. Бедный Белинский и его самолюбие, могу только представить, каково ему сейчас.
— Ничего, пускай помучается, — рассмеялся Рома. — Ну что, ещё по кофе?
Я отрицательно покачала головой
— Отвези меня домой, пожалуйста. Сейчас у меня такое состояние, просто обнять и плакать.
— Могу обнять, если нужно. А если очень попросишь, то и поплакать, — предложил Рома, заводя мотор машины.
— Заманчиво, конечно, но отложим на другой раз, ладно?
— Если что, я всегда к твоим услугам, — он красноречиво показал глазами на рубашку в мокрых разводах, и я смущённо потупилась.
Подъехав к моему подъезду, Рома вышел из автомобиля, быстрым шагом обошёл её и помог выбраться мне, за что я была очень благодарна. Притянув к себе, он сжал меня в крепких дружеских объятиях.
— Не плачь больше, ладно? Никто не стоит таких слёз, Саш, правда.
— Я очень сильно постараюсь, но ничего не буду обещать.
— Отшлёпаю тогда.
— Яблочко, Рома, — я отстранилась от парня и улыбнулась. — Спасибо ещё раз. И напиши, как доедешь.
— Начну писать, даже ещё не доехав до дома, — подмигнул он. – Спокойной ночи.
Очутившись дома, я скинула ботинки, затем туда же отправилось и пальто. На ходу снимая одежду и раскидывая её в разные стороны, я добралась до кровати, залезла под одеяло и тут же уснула.
— Любимая моя. Сашуля.
На меня смотрели самые синие глаза в мире. Глубже, чем Байкал, синее, чем самая яркая лазурь. Смотрели с такой любовью и нежностью, что щемило где-то внутри.
— Я всегда буду рядом с тобой. Всегда.
Я тянула руки, чтобы прикоснуться, почувствовать тепло его кожи, но парень рассеивается, как дым. И только звенящий голос продолжал терзать уши…
— Лисичка…
Я металсь и оглядывалась в поисках источника этого голоса, теперь он звал меня из страшной темноты своими манящим тембром:
— Са-а-ашенька… Сашуля
Неприятный звон усиливался с каждой произнесённой буквой. Стало настолько нестерпимо, что я ринулась в эту бездну. Там меня ждали горячие и страстные губы Белинского.
Я медленно разлепила глаза, не до конца понимая где я и что происходит. Только я дотянулась в липкой темноте до руки Белинского, а теперь лежу поперёк кровати. Электронные часы на духовом шкафу красными цифрами извещали о том, что сейчас ранних пять утра.
Дверной звонок запел вновь, а по ту сторону квартиры слышался невнятный шорох и бормотание. Тяжёло поднявшись с кровати, я направилась к двери, на ходу натягивая длинную футболку.