Да и вообще, предложить свои услуги крутому бандюгану – не лишне. Там более, что можно прикинуться жутко умным и сделать вид, что сам он раскрыл уловку клиентки и поэтому решил посоветоваться с Илларионом – исполнять ли ему заказ, зная, что вторую половину заплатили киллеру киллера?
Глава вторая
А между тем, Арсен вовсе не опоздал к выходу Сони из дому. Ее вообще не было утром в квартире. И Ангел был в данном случае не при чем.
Он недалеко улетел тогда, после того, как Соня отреклась от мольбы, от окна, в которое смотрела на провода Соня. Раздался сигнал по интуифону с самого верха:
– Я не отменял приказ. В Софье еще две жизни теперь, да и мольба осуществилась – она любит и любима. Просто храни ее дальше.
И Ангел Софьи, не смея хоть что-либо вякнуть в ответ, ринулся спасать свою Русалочку.
И «поймал» начало инфаркта миокарда. Именно эту сильнейшую физическую боль на и ощущала вместе с болью потери. Пол был деревянным, пах мастикой. И от этого запаха мысли ее вернулись в детство. Кода по заданию мамы она натирала паркет в своей комнате щеткой. Сперва запах ее раздражал, а когда пол сиял, то процесс начинал Сонечке нравиться. Она всегда пела песенки или сочиняла стихи под эту ежемесячную процедуру. И вот теперь он заставил вспоминать свою жизнь – как перед смертью и полагается.
– Вот простыну – и умру. И снова окажусь у родителей. Или как там все устроено на том свете, – слезы хлынули из глаз, – К врачу обращаться не буду. Я не должна омрачать жизнь Клода и его сынишку. Ведь я не лучше Жиз, если не хуже.
Но одно было ясно Соне – жить с такой болью внутри она просто не хочет.
Говорят, что сердце разбивается или разрывается из-за разлуки с любимым. У нее оно рвалось на части, будто зверь терзал все внутренности. И ощущение это было не только душевным, но и физическим. И холод действовал, как анестезия.
Переубедить Соню, что надо обратиться к врачу, он не смог, слишком тяжело ей было на душе. И тогда Хранитель внушил ей мысль, что можно простыть. От холода кровь не вытекала так сильно из разрывов на сердце, сворачивалась. Так что Соня могла дожить до утра.
Ангел Клода злился на Софью. И все время, когда измученный предыдущим ужасным днем Клод пробирался в гостиницу сквозь всполохи петард и салютов в честь наступающего нового года, он повторял с отчаянием и горечью: «Как она могла», «Как язык у нее повернулся», «Что натворила!». Так что Абсолют проявился по интуифону еще раз: «Ангел! Исполняй долг Хранителя, направь Клода к Софье».
Дело в том, что Ангел Софьи никак не мог к нему пробиться по интуифону – может за своими мыслями и грохотом праздничного неба он не улавливал импульсы между пальцами. А между тем Ангел Сони уже почти час ждал, когда Хранитель Клода внушит тому мысль вернуться в дом к Софье. Всю неблизкую дорогу до гостиницы мужчина возмущенно повторял: «Как она не понимает», «Как она могла!», «Что она делает с нами», вторя своему Ангелу.
В гостинице у него оказался не оплаченным номер, пришлось оформляться заново, вносить выставленные вещи. Это как-то сбила Клода с воинственного настроя. Он лег в горячую ванну.
И едва расслабившись, вдруг явственно представил, что в другой ванне так может лежать Соня с перерезанными венами. И тут же вскочил из воды. Наспех протираясь полотенцем, он натягивал на себя прежнее белье и одежду. Клод вдруг почувствовал, что минуты решают все.
Инфаркт у столь молодой женщины он предвидеть, конечно, не мог бы. Все же он не присутствовал лично ни при том, как из артерии ее матери бил фонтан крови, не тогда, когда новоявленный муж перерезал опять ту же артерию «розочкой» из бутылки у своего компаньона на глазах у Софии и пытался убить ее саму.
Опять же, не был он и при отказе тормозов в ее машине не видел лично, как Соня отчаянно развернула на полном ходу свою машину в столб из-за того, что отказали тормоза, и она одновременно хотела не убить кого-то и умереть вместе с мужем-садистом. Не был он с нею и в тот момент, когда она в прострации от горя бежала прямо под машины и прошла сквозь Ангелов. Словом, будь он врач, то понял бы, в какой опасности ее сердце. Но он только почувствовал, что Соня может что-то сделать с собой.
Гнев его улетучился. Он судорожно пытался вспомнить, что именно Софии говорила, после каких ее слов его охватила злость.
Его Ангел заботливо влил воспоминание в его голову из своей – ведь он тоже присутствовал при этой драме.
– Я боюсь любого брака, – выдала тогда Софья Клоду, собиравшегося срочно оформить брак с нею: – А, у нас все так…драматично, нелогично, быстро. Что если мы поссоримся уже в самолете? И я окажусь одна в чужой стране, что тогда меня ждет: бордель! У меня тут теперь скоро будет квартира. Свекрови придется уехать из страны.