Глава 9.2
Дин
Она снова меня пьянит. Своими словами, губами, собой. Прижимается тесно, чего так сильно желал, но никак не ждал от нее. Она отвечает на мой поцелуй, и я роняю вино на песок, чтобы освободить руки, чтобы обнять самому. Я не противен ей, вместо этого кажусь очень нужным, точно – в эту минуту, здесь, сейчас, под этими пальмами. Ее дыхание сбивается, и это как выпить абсент залпом сверх дозы. Больше ничего не хочу говорить или слушать. То, что творится внутри, не передать словами. Мои чувства измеряются в поцелуях и ласках, в ударах плотью. Руки уже в ее волосах, а язык во рту, выискивает самую сочную сладость. Плевать на окружающих, на то, что кто-то увидит. Эта ночь только наша. Мы одни на всем острове, это наш "Лонг Айленд".
Прислонив Аду спиной к пальме, забираюсь руками под платье. И она позволяет даже это – как "черный русский". В ее глазах отражаются звезды, а тихие стоны вплетаются в шум прибоя, все для меня, когда я заполняю ее собой. Это как "секс на пляже" в прямом исполнении, который мы запьем крепким "оргазмом". Но это больше, чем просто секс. Каждое движение, как признание в любви, как маленькая "смерть в полдень". Я смотрю в ее лицо и не могу наглядеться. Этой мукой удовольствия, этой искренностью, этими красивыми чертами. Мы уже как одно целое, даже дыхание на двоих, когда губы слишком близко.
– Дин... – шепчет мое имя.
– Я здесь, с тобой... и весь твой.
– Хочу вместе, – просит опять.
– Обязательно... только вдвоем.
Это и правда похоже на любовь, такую внезапную, кружащую голову. Мы в диком танце под крепкими напитками. Ада хватается за мою шею, чтобы не упасть, когда меняю наш ритм. Она почти готова, и ее стоны в голос меня добивают. Наш последний коктейль пьем вместе, до дна, маленькими глотками. И еще долго трезвеем, пытаясь учиться дышать заново.
– Ты сумасшедший, – говорит мне шепотом.
– Из-за тебя.
– Нет-нет, не надо прикрываться мною.
– Но это правда, – говорю ей с улыбкой, уводя за руку в сторону моря. – Пойдем.
– Куда? Дин, я не в купальнике.
– Он тебе и не нужен, – отвечаю, сбрасывая пиджак, футболку и принимаясь за кроссовки.
– Ты серьезно? – спрашивает, прикусывая нижнюю губу.
Этот жест, как приманка для удава. Я тянусь к ней в поцелуе, помогая отбросить все предрассудки. Помогаю стащить платье и уже мокрые трусики. Столько дней на острове, а еще ни разу не окунулся. Потому что не было ее рядом. Вода теплая, так и обволакивает негой. Заходим по плечи, прежде чем остановиться. Я вновь припадаю к ее губам, поглаживая ладонями изгиб поясницы. Умелые пальцы Ады уже терзают мою плоть. Но я и так знаю, чего ей мало. Помогаю приподняться и обнять ногами, снова заполняю собой. Теперь мы будем медленно потягивать "Пина колада", упиваясь каждым глотком. И для этого у нас впереди вся карибская ночь.
Ада
Мне хотелось рассматривать его. Всего. Не потому что был не таким, как другие. А потому что только это оставалось за гранью встреч в тёмной комнате. Только это было мне недоступно. Напуганная тем, что стало сродни удару по нервам, я не могла сосредоточиться на своих ощущениях, от того, что вижу перед собой. А их ведь было так много. И только с ним. Он совсем не похож ни на кого. И дело вовсе не в рисунках на его коже. Скорее, в том, насколько глубоко он смог оказаться под моей. В венах, в каждом ударе сердца и под моей кожей. Сумасшествие? Наверное. Но если нам обоим так сладко в нём сгорать, почему бы не послать ко всем чертям остальной мир?
Хочу представить, что эта ночь только наша. Настолько колдовская и словно бы выдуманная, что кажется ненастоящей, но наша. И в каждом плеске волн, и в том, как вода ласково льнёт к телу, как ласкает, будто умелый и нежный любовник – только я и Дин.
Раздеться перед ним, когда нас окутывает темнота – уже закономерность. Только теперь всё совсем иначе. Луна серебрит поверхность моря, отчего блики попадают на кожу едва приметным сиянием. И я хочу остаться в этом мгновении навсегда. Не хочу, чтобы наступало утро. Вообще не хочу никуда возвращаться. Ни в "Кайлуа", ни домой... Никуда. Миллион вопросов, которые бы родились в голове другой Ады, а не той женщины, которая послушно шла следом за Дином, оставались без ответа. Потому что сейчас были не важны.