Я не до конца уверен, правда это или нет, но никто не мог подтвердить слова мистера Хэллорана или опровергнуть их, если не считать девушки, которая уже никогда не заговорит. Теперь ее рот забит землей и червями.
Для субботнего утра было довольно тихо, но само утро вело себя, как капризный ребенок, который не хочет выбираться из постели, срывать с себя теплое уютное одеяло ночи и открывать занавески навстречу рассвету. На часах было уже десять, но улица оставалась сумеречной и серой. Мимо проехала старая машина и расплескала фарами тусклый свет. Бóльшая половина домов куталась во мрак. Несмотря на то, что близилось Рождество, никто не торопился украшать свои дома. Думаю, ни у кого не было праздничного настроения. Папа так до сих пор и не купил елку, да и я сам даже не вспоминал о своем приближающемся дне рождения.
Коттедж мистера Хэллорана выглядывал из темноты, как призрак, залитый мягким размытым светом. Машина стояла на парковке. Я притормозил неподалеку и огляделся. Коттедж стоял на отшибе, в конце коротенькой улицы под названием Эмори-Лейн. По соседству находилось всего несколько домов. Вокруг не было ни души. И все же, вместо того чтобы прислонить велосипед к стене дома мистера Хэллорана, я решил припрятать его в кустарнике через дорогу, там, где никто не смог бы его разглядеть. А затем быстро пересек улицу и взбежал по тропинке, ведущей к дому.
Занавески были открыты, но в доме царила темнота. Я постучал в дверь и затаил дыхание. Ни звука, ни движения. Я постучал еще раз. Все еще тихо. Ну, точнее, не совсем. Мне показалось, я кое-что услышал. Я засомневался. Может, он не хотел никого видеть. Может, мне стоит просто вернуться домой. И я почти так и сделал. Но что-то — сам не знаю что — вынудило меня остаться и шепнуло: «Просто войди».
Я медленно взялся за дверную ручку и повернул. Дверь открылась. Мои глаза обожгло плотной, непроницаемой темнотой гостиной.
— Эй? Есть кто-нибудь? Мистер Хэллоран?
Тишина. Я сделал глубокий вдох и шагнул вперед:
— Э-эй?
Я осмотрелся. Всюду по-прежнему теснились коробки, но теперь к ним прибавилось еще кое-что. Бутылки. Вино, пиво, бурбон «Джим Бим». Я нахмурился. Тогда я догадывался, конечно, что взрослые иногда выпивают. Но там была прямо-таки уйма бутылок…
И тут я услышал приглушенный шум воды, доносящийся сверху. Похоже, именно этот звук мне и почудился, когда я стоял снаружи. Я почувствовал облегчение. Мистер Хэллоран просто принимал ванну. Вот почему он не слышал стука.
Это, конечно, ставило меня в довольно неловкое положение. Я не мог просто взять и подняться наверх: а вдруг он голый и все такое. К тому же он поймет, что я влез в дом без приглашения. Но и снаружи я торчать не хотел: кто-нибудь мог меня увидеть.
Я терзался еще какое-то время и наконец принял решение. Пробрался на кухню, вытащил колечко из кармана и положил его на середину стола, туда, где его наверняка заметят.
Мне стоило оставить записку, но я не видел нигде ни бумаги, ни ручки. Я посмотрел наверх и заметил какое-то странное темное пятно на потолке. Каким-то образом оно схлестнулось в моей голове с непрекращающимся шумом воды, и я почуял неладное. Темноту в комнате внезапно вспорол свет фар проезжающей мимо машины. Я подпрыгнул от неожиданности и тут вспомнил, что забрался в чужой дом. А еще — о предупреждении родителей. Папа уже, наверное, закончил работу, да и мама скоро вернется. Что будет тогда? Что, если она увидит записку и захочет позвонить маме Хоппо и проверить?
С громко стучащим сердцем я вышел из коттеджа и закрыл за собой дверь. А затем перебежал улицу и вытащил велосипед из кустов. Домой я мчался так быстро, как только мог, там бросил велосипед на заднем дворе, пальто и шарф пристроил на вешалку, а себя — на диван в гостиной. Папа спустился вниз примерно через двенадцать минут после этого и сунул голову в дверь.
— У тебя все в порядке, Эдди? Ты что, выходил из дома?
— Хотел повидаться с Хоппо, но его не было.
— Почему ты не сказал мне?
— Я оставил записку. Не хотел тебя беспокоить.
Папа улыбнулся:
— Молодец. Как насчет печенья к маминому приходу?
— Неплохо.
Мне всегда нравилось готовить с папой. Некоторые думают, что готовка — это женское дело, но только не в случае с моим отцом. Он никогда не придерживался рецепта и всячески импровизировал. Получалось всегда либо вкусно до жути, либо до жути отвратительно, но в этом ведь и интерес, не так ли?
Мы как раз вынимали из духовки печенье с изюмом, мармитом и арахисовым маслом, когда услышали, как мама вошла в парадную дверь. Это было примерно через час после моего возвращения.