— За моими засранцами сортир подчищаешь? — сообщив тем самым, что он уже в курсе того дела, которое с подачи Дениса взвалил на себя Гордеев. — Как зовут этого твоего полковника?
— Валерий Алексеевич Замятин, — прямо-таки вспотев от напряжения, вспомнил Юрий.
— Номер его телефона, конечно, не знаешь… Ладно, езжай и сиди у него в приемной. Тебя позовут, — почему-то сердито сказал Грязнов и отключился.
Но пока Юрий Петрович прошел триста метров от почтамта до управления — он принципиально позвонил по «межгороду», чтобы не сажать свой мобильник, который мог понадобиться там, где никакой другой связи вообще нет, — в приемной начальника пожилая и строгая секретарша спросила у него с некоторым даже укором, где он так долго ходил? Валерий Алексеевич, оказывается, уже два раза справлялся, куда девался этот московский адвокат?
Теперь настроение у Замятина было другим. И от насупленной физиономии следов не осталось. Строгость — это да, строгость большого начальника оставалась. Иначе как же это понимать, если главный городской милицейский начальник вдруг даст слабину?..
Прежде всего он предложил Юрию Петровичу присесть. Гордеев усмехнулся, вспомнив, что в подобных местах предлагать садиться не принято, ибо тут же напрашивался ответ: вот, мол, когда посадите, тогда и насижусь. А присесть — это как бы совсем другой компот. И Гордеев присел. А полковник тем временем стал крутить телефонный диск. И когда затем начинал разговор с очередным абонентом, то больше расспрашивал о делах, о каких-то непонятных Юрию местных проблемах, вполне логично переходя потом и к транспортным. Прощался, отключался и снова крутил диск. Ищет для меня попутку, запоздало сообразил наконец Юрий. И тут же преисполнился благодарности к суровому полковнику.
Полчаса бессмысленных, казалось бы, разговоров принесли наконец удачу. Полковник выяснил, что транспорт в село Ключевое, где располагалась колония, в которой обретался Юркин, будет завтра с утра. Замятин тут же уставился на Гордеева, а Юрий, естественно, с чувством развел руками, как бы говоря, что о лучшем варианте он и не мечтал.
Когда телефонный разговор у полковника закончился и тот удовлетворенно положил трубку, продемонстрировав полную свою лояльность, Гордеев, избегая обсуждения причин, по которым начальник управления вдруг оказался таким сговорчивым, посмотрел на часы и бесхитростно спросил:
— Валерий Алексеевич, ну, в гостинице-то я наверняка найду себе койку до утра. Это, полагаю, без проблем, а вот без обеда — скверно. Последний раз я вообще ел вчера, перед отъездом из Москвы. Не сделаете уж заодно и другую милость? Где у вас тут пообедать можно? И если не сочтете меня за нахала, не составите ли компанию? Посидели бы немного, поговорили. Мне интересно, что у вас тут делается. Вам наверняка любопытны последние столичные новости. Поди, не каждый день вам тут московские адвокаты голову морочат. Это я к тому, что, гляжу, и время-то уже, можно сказать, нерабочее? Без всяких задних мыслей, честное слово. Как?
— Да поесть-то у нас, вообще говоря, можно… — задумчиво произнес Валерий Алексеевич, и Юрий понял, что тот просто ищет повод согласиться, не потеряв при этом своего лица. Как выражаются в подобных ситуациях проницательные японцы.
Так уж получилось, что, к сожалению, встреча Гордеева с Юркиным добавила мало положительных черт к образу осужденного и вообще к той информации, которую адвокат, еще будучи в Москве, получил из двух источников — от Кристины Борисовны Ляховой и от Дениса Андреевича Грязнова, точнее, от «Глории». А если говорить еще конкретнее, то и от Филиппа Кузьмича Агеева, осуществлявшего в течение нескольких дней наблюдение за объектом и затем вступившего в куда более тесный контакт с законной супругой данного объекта. Из первоначальных источников характер подзащитного выглядел не самым привлекательным образом. Правда, Кристина старалась как-то смягчить впечатление от тупого упрямства своего любимого человека, приведшего его к непредсказуемым последствиям. Впрочем, о какой непредсказуемости вообще теперь могла идти речь? Наоборот, все было предельно ясно. Но уже сама встреча, буквально с первых ее минут, когда осужденного привели в комнату для свиданий и оставили наедине с адвокатом, прямо надо сказать, смутила Юрия Петровича.
Он был почему-то уверен, что его появление в колонии будет встречено Анатолием Сергеевичем как вспыхнувший для того наконец огонек надежды. Увы, ничего подобного. Похоже, если Юркину и не была сильно в тягость беседа с адвокатом, но равнодушным она его оставила, это точно. Ну, блин, и характер! Можно подумать, что сюда, за сотни верст, приехали, видите ли, сделать ему одолжение, о котором он никого не просил.