Милли сама его обняла.
— Только без языка! А то меня…
— …парализует, я знаю. Конечно, Милли, как ты хочешь.
В общем, того тунца так никто и не съел.
3.2
…Так и заснули с малышкой Розочкой на ковре, свили себе гнездо из диванных подушек и покрывал. Давно такого огня не было, будто ему двадцать лет снова. А Розочка так смеялась, так хихикала…
Спали до обеда. Понятно, две недели почти не спали толком. А Розочке, малышке, пришлось еще вытерпеть это дурацкое, внутреннее расследование истории с чемоданом — взаперти посидеть, там тоже особо не разоспишься… Но, на удивление, быстро отпустили, дело не ждет — так сказали. Ну, и схема, ну и многоходовочка… Да, не такой дурень этот белобрысый, если он такую схему придумал. Оригинально, элегантно… Но только у Майки не те уже силы воплощать, слишком он уже человек для такой работы. Из-за нее.
Посмотрел на свою малышку. Сопела сладко. Темные круги под глазами… Пусть не рассказывает ему сказок, все он знает — что она там делала, пока пряталась. Но психиатр запретил ее ругать, душить, запирать, угрожать и все в этом роде, что только и делает с ней ее пирожочек, чтобы спасти… Нужно наблюдать, чтобы на его вахте такого не случилось, сделать вид, что ничего не понимает — чувство вины достаточно малышку мучает…
Поспал бы еще, но эти дети дурацкие топали под дверью и шушукались. Потом без стука, нагло дверь приоткрыли. Он тут вообще-то голый!
— Ну? — никаких манер! Ладно девица с приветом, но Максик-то, дитя улиц, должен понимать. Скоро тридцать лет, а младенца из себя корчит.
— Тут такое дело… — шепотом начал бормотать молодой наглец, — тут скоро гости придут, нужно мяса купить, а у меня денег нет — я же робинзон. Извините, что разбудил, но нужно что-то решать…
— Какие гости? Что вы бредите? — никогда у него не было никаких гостей. Уж точно не здесь.
— Ну… тут это… я тут пообещал всем… случайно, честно… что когда приедет господин Морис, мы устроим барбекю. И они увидели машину, и пришли спрашивать, когда приходить… Я не знаю, что сказать, нужно же колбаски купить, пиво, салат…
— Какой салат? — что-то сообразительный Майки никак не может понять, что от него хочет этот пройдоха с лицом херувима.
— Ну… это… латук… или руккола… Лучше и то и другое, все любят разное. Сыра еще надо купить. Гостей же надо чем-то кормить. Они, конечно, обещали принести с собой угощенье, но нельзя же на это рассчитывать…
Может, все это снится? Может, Майки совсем спятил? К нему, Майки, который всю жизнь свою живет под прикрытием, в его тайный дом придут гости?
— Что за гости? — может, все-таки чего-то не понял спросонья.
Макс торопливо и услужливо начал перечислять список гостей:
— Ну, сосед… вон тот, справа… и его мама. Госпожа Мартина, с дома напротив, потом ее бывший муж… он, если вы не знаете, переехал и живет на соседней улице. Еще те две старые девы, через два дома он нас. И их брат. Он сказал, что с вами дружил, вы как-то угостили его пивом, очень соскучился… Потом еще кто-то, кого я не запомнил, но они вас все помнят. И обувщик. Обувщика знает только госпожа Мартина, но тот высокий пожилой мужчина, что жил тут до вас, шил обувь у него на заказ, обувщик надеется, что вам тоже понравится его работа…
Его точно кто-то проклял. В том клубе. Эльвира прокляла, ведьма! Эта сволочная ведьма подсунула своего чертенка!
— Знаете, Максик, — сказал спокойно и строго, — вот тут лежит штопор для бутылок. И я могу метнуть его вам прямо в глаз. И попаду.
— Не сомневаюсь, что попадете, конечно, — ну, и Максик, ну и выдержка, не сменил свой суетливый голос ни на тон, — но только гости ведь все равно придут, а я тут буду лежать со штопором в глазу…
Хотел встать, но девчонка засунула свой нос в гостинную. Глаз даже не отвела.
— Мисс Милли! Вы увидели одного голого мужчину, теперь разглядываете всех голых, кто попадется?
— Пфуу… — оскорбленно выдохнула Милли, — Очень надо! Вы старый и несимпатичный, не такой, как Макс.
— У него штопор, Милли, — предупредил Максик, — он может метнуть штопор тебе в глаз. Не хами, — аккуратно прикрыл дверь.
Оделся, вышел из комнаты. Выгнал девчонку из кухни, напугал штопором, чтобы не подслушивала. Нависал над Максиком, как гора, строил свирепые рожи. Ну, сколько уже можно быть злым…
— Максик, не смотря на то, что вы очень успешно притворяетесь дурачком, вы совсем не дурачок. Вы не можете не понимать, что такой человек, как я, и посторонние люди — в моем доме! — несовместимы. Кроме того, что приглашать гостей без ведома хозяина, как минимум, некультурно… О чем вы вообще думали, когда всех приглашали?! И откуда вы вообще их взяли?! Какая была у вас инструкция, когда я оставлял вам ключи?
— Постричь газон, починить забор…
— Прекратите валять дурака! — очень хотел дать подзатыльник, но сдержался — все-таки Максик пока не его боец. Да и с солдатами вроде уже так не принято, другие времена… — как вы должны были себя вести?
— Не шуметь, не привлекать внимания, не попасть в историю… — ну, и овечка… Цены нет такой овечке!
— И как в эту инструкцию вписывается несанкционированное барбекю с гостями?! Я очень не публичный человек, никто обо мне ничего не знает…
— Вы ошибаетесь, — Максик поднял голову и смотрел в глаза прямо, как его боец, — они про вас много знают, все вас знают…
— Что? — что он вообще несет? И совсем теперь на овечку не похож.
— Эти люди наблюдают за вами двадцать лет. Они знают, что вы любите зеленый горошек, отбивные из баранины, пива пьете мало, но только темное, а кофе без сахара … Играете на пианино и любите латынь. Боитесь женщин, но очень любите свою вертихвостку. Ходили слухи, что мужчинами вы тоже интересуетесь, но пока слухи не подтвердились… Не модник, но очень любите дорогие, кожаные туфли ручной работы — поэтому обувщик в гости и набивается… Вы все умеете делать руками — сосед до сих пор благодарен вам за помощь с крышей, а госпожа Мартина — за спасенное белье из стиральной машины. Вон та старая дева — за снятого с дерева котенка, а ту, которая потом развелась, вы спасли тем, что серьезно поговорили с ее бывшим мужем… Поколотили его, что ли?…Он, кстати, передает большой привет… У вас в жизни была драма, никто не знает какая, но все страшно хотят узнать… Скажите мне, что за драму запустить в народ, я сделаю…
Дыхание перехватило. Не знал даже, что сказать. Все, что о крупицам собиралось в его досье, как начальством, так и врагами, знают обычные обыватели с улицы, на которой он бывает всего раз в несколько лет… И этот мелкий жиголо знает и вываливает на него все это, и продаст информацию тому, кто больше заплатит… Почувствовал, что снова едет крыша и планку может снова сорвать…
— Ну-ну, Пирожочек, — сказал кто-то сзади, — дело житейское. Ты же их сосед. Все соседи друг про друга все знают, я выросла в маленьком городке, там всегда так, — Розочка проснулась и все это слышала.
— А с ним мне что делать? — спросил у Розочки. Максик опасливо косился на штопор в руке.
— Ничего не делать, кажется уже обсуждали это вопрос в прошлый раз, — спокойный розочкин голос расслаблял всех, — кому нужно и так обладают этой информацией, никакой тайны тут нет… Никакой опасности, успокойся.
— Я для вас старался! — с чувством сказал Макс, косясь на штопор, — тут все такие… ну вот, как она сказала… друг за другом смотрят, сплетничают. И если бы я с ними не общался, то начали бы шушукаться — что за наркоманов вы пустили в свой дом. Ну, какая молодежь в такой глуши поселится — только наркоманы или неонацисты… Милли с ее белыми косами и в этом сарафане — очень на нацистку похожа… Стали бы сплетничать, еще в полицию бы донесли. А так они со мной познакомились, увидели, что я не наркоман и не нацист, успокоились… Я привлекал внимание, чтобы не привлекать внимание!…Я сам про вас рассказал, что вы спортсмен, ну, еще там наплел всякого, что придумать смог… Чтобы люди не задавали вопросов, надо все им рассказать первым… Поэтому и вы проявите к людям уважение, пожалуйста, устройте вечеринку, тогда они всегда вас прикроют — вы им всем помогали, вас любят, как и тех людей, что тут жили раньше…