Внимательно изучив это дело и обсудив его с теми, кто уже занимался им, я пришел к выводу, что продолжать игру выгоднее, чем прекратить ее. Поэтому я решил ехать в Голландию сам, чтобы встретиться с агентами британской секретной службы, использовав для этой цели документы капитана Шеммеля, сотрудника транзитного управления OKW. Я узнал, что в транспортном управлении действительно есть такой капитан, который отбыл в длительную командировку на Восток.
После утверждения моего плана я поехал в Дюссельдорф, где устроил резиденцию в небольшом частном доме. Это помещение было оборудовано для работы секретной службы и имело прямую телеграфную и телефонную связь с центральным ведомством в Берлине.
Тем временем, Берлин должен был связаться с нашим агентом F479 и проинструктировать его насчет достижения договоренности о встрече между капитаном Шеммелем и британскими агентами. К сожалению, обстоятельства не позволили мне встретиться с F479 заранее и обсудить этот вопрос, так что мне пришлось полностью положиться на его опыт и мастерство. Конечно, в этом заключался значительный элемент риска, но это неизбежно в работе секретной службы.
Дальнейшая информация была переправлена мне из Берлина авиапочтой, и я внимательно изучил ее. Я должен был хорошо выучить свою легенду, запомнить каждую деталь мнимого заговора, котрый мы якобы планировали, а также имена и взаимоотношения разных людей, равно как и всю имеющуюся информацию о британских агентах, с которыми мне предстоялдо втретиться. Я получил подробное донесение о капитане Шеммеле - его прошлом, его образе жизни, его поведении и внешности - например, он всегда носил монокль, так что мне пришлось научиться м этому, что, вообще-то было нетрудно, поскольку я близорук на правый глаз. Чем большей секретной информацией о группе я обладал, тем больше шансов у меня было войти в доверие к англичанам, так как малейшая ошибка неминуемо возбудила бы у них подозрения.
Наконец, 20 октября в шесть часов вечера пришло сообщение: "Встреча назначена на 21 октября в Зютфене, Голландия".
Меня должен был сопровождать один из наших агентов. Он хорошо знал подоплеку дела, поскольку агент F479 неонократно работал у него в подчинении. Мы в последний раз проверили наши паспорта и документы на нашу машину(германская таможня и пограничная полиция получили инструкцию не задавать нам ненужных вопросов). У нас было совсем немного багажа, и я специально проверил всю нашу одеждду и белье на предмет каких-либо признаков, которые могли бы выдать нашу истинную принадлежность. Небрежность в отношении мелких деталей такого рода может привести к провалу самой тщательно спланированной операции секретной службы.
Вечером, к моему большому удивлению, позвонил Гейдрих. Он сообщил, что получил для меня разрешение вести "переговоры" так, как я считаю это нужным. Мне была предоставлена полная свобода действий. В конце нашего разговора он сказал: "Я хочу, чтобы вы были очень осторожны. Было б ы слишком глупо, если б с вами что-нибудь случилось. Но если вдруг чтот-то будет не так, то знайте, что я предупредил все посты вдоль границы. Я хочу, чтобы по возвращении вы мне позвонили".
Я был несколько удивлен таким проявлением заботы. Однако я понимал, что в основе ее лежат не столко человеческие чувства, сколько чисто практические соображения.
Ранним утром 21 октября мы уже ехали в направлении голландской границы. День был хмуры и дождливый. Мой коллега сидел за рулем, в то время, как я, расположившись позади него, сразу же погрузился в размышления. Я никак не мог подавить в себе чувства беспокойства, главным образом из-за того, что у меня не было возможности поговорить с F479, и по мере того, как мы все ближе подъезжали к границе, это чувтсво неуверенности возрастало.
С формальностями на германской границе мы разделались легко и быстро. Голландцы, однако, оказались более назойливыми, они настаивали на тщательном досмотре. Но в конце концов нас пропустили без особых проблем.
Когда мы прибыли в Зютфен, в назначенном месте встречи нас уже ждал большой "Бюик". Человек, сидевший за рулем, представился, как капитан Бест, сотрудник британской разведки. После короткого обмена любезностями, я сел в машину позади него, и мы поехали. Мой коллега следовал за нами в моей машине.
Капитан Бест, который, между прочим, тоже носил монокль, великолепно говорил по-немецки, и очень скоро между нами установились дружеские отношения. Наш общий интерес к музыке капитан, по-видимому , был очень хорошим скрипачом, помог растопить лед. Разговор с ним был настолько приятным, что через некоторое время я почувствовал - что еще немного, я и забуду о цели своего путешествия. Но если внешне я, может, и выглядел совершенно спокойным, то внутренне я напряженно ждал, когда капитан Бест начнет разговор о деле, ради которого мы, собственно, и встретились. Но, видимо, он не хотел этого делать, пока мы не приедем в Арнем, где к нам должны были присоединиться его коллеги - майор Стивенс и лейтенант Коппенс. Когда мы прибыли туда, они сели в машину, и мы двинулись дальше. Разговор шел в то время, как "Бюик" мчался пот голландской сельской местности.
По-видимому, они безоговорочно признали во мне представителя сильной оппозиционной группы из высших кругов германской армии. Я сообщил им, что возглавляет эту группу немецкий генерал, но но что я не уполномочен анзывать его имя на этой стадии переговоров.Наша цель - насильтственное смещение Гитлера и установление нового режима. Моя задача на этих переговорах - прозондировать отношение британского правительства к новому правительству, контролируемому германской армией и узнать, есть ли у них желание заключить секретное соглашение с нашей группой, итогом которого станет мирный договор сразу же после нашего прихода к власти.
Британские офицеры заверили меня, что правительство Его Величества определенно заинтересовано в нашем предприятии, и что их правительство придает огромное значение предотвращению дальнейшего распространения войны и дотижению мира. Они будут приветствовать устранение Гитлера и его режима. Они преложили нам всю помощь и поддержку, которая в пределах их возможностей. Что же касается политических обязательств и соглашений, то в этот момент они не были уполномочены на такие шаги. Однако, если будет возможным присутствие на нашей следующей встрече руководителя нашей группы или любого другого германского генерала, то они уверены в том, что смогут предложить нам более предметное заявление со стороны правительства Его Величества. Они заверили меня, что в любой момент могут связаться с Форны Оффис и с Дацнинг Стрит.
Было совершенно ясно, что я определенно вошел в доверие к британским офицерам. Мы договорились вернуться к нашему разговору 30 октября в центральном бюро британской разведки в Гааге. Я пообещал, что на этот раз приеду туда первым, чтобы встретить их, и после совместной трапезы, мы расстались в самых дружеских отношениях. Дорога назад и пересечение границы прошли без особых приключений.
Как только я прибыл в Дюссельдорф, я сразу же позвонил в Берлин, чтобы должить о своем возвращении. Мне велели немедленно явиться самому для личного отчета и обсуждения дальнейших шагов.
Я прибыл в Берлин уже вечером и после обсуждения , которое продолжалось до поздней ночи, было решено полностью возложить на меня разработку плана дальнейшего ведения переговоров. Мне была также предоставлена свобода действий в выборе подходящих сотрудников.
В течение нескольких последующих дней я разрабатывал свои планы. Я привык проводить большую часть своего свободного времени в атмосфере мира и спокойствия, которая царила в доме моего лучшего друга - Макса де Криниса, профессора Берлинского университета и заведующегопсихиатрическим отделением знаменитой клинике Шарите. Это был удивительно милый и культурный хозяин дома, и многие годы меня принимали там, как сына. У меня была там своя собственная комната, и я мог приходить и уходить, когда мне удобно.