Много русских баб, в ватниках, работают, расчищая железнодорожные пути от заносов. От тяжелого мужского труда их обычно здорово раздает вширь. Однажды одна такая бригада нашла на путях замерзшего, ни подающего признаков жизни бомжика. Притащили в сторожку, отогрели. Бомж оклемался. Дали ему ватник, накормили, взяли на работу. Бомжик как мог, махал лопатой. В авансе получил заветные сто рублей и упился до мертвецкого состояния. На следующий день разбудить его не смогли, и оставили одного в сторожке. Вечером, вернувшись после работы, обнаружили на обеденном столе огромную кучу говна. Так сказать ответную благодарность.
21 век. Наши дни.
Старички тоже не хлеба хотят
Даже в такой суперзаморенной стране, как Беларусь, с невиданной доселе «совковой структурой власти», можно и нужно жить по возможности интересно. Иногда, оглядываясь в прошлое, я понимаю, как много всего было остались наворочено, как много дров было наломано, кустов помято. Позади
остались 90-е с их неопределенностью и вакханалией преступности, казалось было похерено все, весь 70-летний труд миллионов людей. По дорогам Минска невозможно было проехать –колдобина на колдобине. Брак хорошим словом не назовешь. И это было. Нынешнее поколение молодежи «Next», все хочет сразу, любит обрастать кредитами, а отдавать больно. Порядочность и доброта в нынешнем двадцать первом веке выглядит глупостью и лоховством. Сознание юного поколения заполнено последовательностью нажатия кнопок в смартфоне. Современная музыка «улица улица» с бесконечным повторением какой-либо длительной фразы типа – «ты должна мне дать», в сочетании с бесчисленными исполнительницами стиля «поющие трусы», основана на подстегивании сердечного ритма. Ничего кроме блевотины у умного человека вызвать не может. Бабы за сорок пять все еще не теряют надежды встретить того единственного, для которого она будет единственной и уникальной. Он естественно без нее ни жить, ни дышать не сможет. Он естественно не будет обращать внимания на ее пару лишних кило (на самом деле все пятнадцать), а будет любить и любоваться ими и тащиться от них. И который наконец всегда готов подставить свое могучее плечо с не менее могучим кошельком, чтобы единственная ни в чем себе не отказывала. Работать она естественно не должна, или если только капельку, ибо в этом мире все, естественно, для нее любимой.
Поход в ноль шестой
Настроение у меня было так себе. Стояла глубокая осень. А это значит, что после четырех уже начало смеркаться. С трудом нахожу место припарковаться. В центре города это сделать очень и очень непросто. Длиннющая стойка бара, а за ней молодые официантки. Надо немного смазать картинку. Обратно возьму такси. Виски делает свое дело. Часам к двадцати подтянулся приятель. Он любитель охоты, а в прошлом, афганец, просидевший замполитом в штате в Афгане. Ему уже за шестьдесят, высокий рост делает его еще старше. На пенсии, но еще работает. Как-то мы с ним завели разговор о старости и болезнях. –Если здорово припрет, заряжу два ствола и себе под челюсть
А сможешь?
–Да рука не дрогнет
–На охоте часто приходится резать или как вы говорите добирать живность?
–Без вопросов
–Ну а человека смог добрать?
–Рука не дрогнет, если надо.
Пятница-развратница. Как обычно по-настоящему народ подтягивается после девяти, когда пойдет музыкальная программа. Молодые ребята и не очень старательно наяривают старые рокенрольные вещи, ставшие классикой. Делаю очередной заказ и разговариваю со стройной девицей в очках. Как выяснилось, моей соседкой. Нашелся общий знакомый –тренер по ушу. Когда девица была совсем молоденькой, разъезжала с ним по стране с театром пантомимы. Почему ей нравится это место, я выяснил позже. Здесь можно зацепить русского Ивана, денег на понравившуюся девку не жалеют. Народ набрался и начались вольности. Рядом с нашим круглым столиком, у самой эстрады присели трое ну очень простых хмырей. Как говорится: «моя девчонка с центра, а я с окраины. Ведет себя прилично, а я неправильно». Вначале разбирались между собой, хватали за грудки. Своих бить безопаснее. Выясняют отношения двое постарше и помоложе, третий сосредоточенно жует котлету. Молодой передавил молодостью и здоровьем. Тогда разгоряченный хмырь лет сорока, обратил внимание на наш столик и постарался вытянуть свои тощие ноги, закрыв наш проход и демонстрируя явное презрение. Я вежливо попросил его прибрать грабли. Мой ледяной тон остудил его пыл. Несмотря на выпитое, хмырь понял, что может здорово огрести по самое не балуй. Его приятели попытались хорохориться, но уже через двадцать минут их не стало. Двое против троих –не очень равное соотношение. Простой народ любит пятеро на одного. Появились врачи скорой помощи у входа. Подруга долговязового калдыря на вид лет восемнадцати, не рассчитала силы и перепила водки, которую крест ей упорно подливал. На закусь естественно денег было жалко. Деваха отключилась, повалясь на деревянную кавку. Над ней склонился маленький плотный человечек лет под пятьдесят в белом халате – то ли врач, то ли фершел? Внезапно над ним завис подкаченный темнокожий молодец и отборным матом начал гнобить безобидного мужичонку, который несколько потерялся. Совершенно лишней деталью выглядел большой квадратный саквояж с красным крестом. Мулат по ухваткам походил на кикбоксера. Видимо решил развлечься. Беседа длилась недолго. Горло мулата перехватил железной хваткой высокий парень с довольно широкими плечами и завалил доброго молодца на лавку.