Именно занимаясь йогой, Богдан ощутил внутреннюю легкость, несмотря на то, что заниматься было не так уж и легко. Каждый раз звонил Иванову. Богдан начинал разговор, называя Иванова Толей и заканчивал его, величая Анатолием Ивановичем. Его сознание подавлялось внутренней мощью, исходящей из голоса Иванова. Однажды, во время занятий в большом спортивном зале средней школы Иванов безуспешно старался проткнуть свою руку довольно толстой ржавой иглой. Игла никак не хотела лезть в белую руку йога. Да, видимо, У Иванова не было сильного желания портить свою шкуру. Богдан спросил у Анатолия, как ему преодолеть депрессию, часто посещавшую Богдана. Иванов, сидя в позе лотоса, многозначительно посмотрел в глаза Богдану.
–Ну что проинтуичил?
–Нет.
Окружившие их ученицы захихикали.
Иванов шепнул Богдану на ухо:
–Как можно чаще разнообразнее трахаться.
Старушки начали приставать:
–Что, что он такого сказал?
–Ну, я думаю, вы все поняли, когда засмеялись.
Надо сказать, Иванов долго не хотел принимать Богдана в группу, мотивируя тем, что якобы нет места в зале. И даже устроил экзамен в своей квартире в обществе ученика и ученицы. Этот экзамен больше походил на допрос, во время которого с Богдана как будто сняли защитную оболочку. Было такое чувство, как будто его просветили рентгеном. Иванов опасался не является ли он стукачем КГБ. Опасался он не напрасно, ибо в 1976 году от Рождества Христова ему было предъявлено обвинение по четырем статьям со стороны ленинградского КГБ от незаконного получения доходов, хотя платили ему занимающиеся мизерные деньги, аж по пять рублей в месяц, за распространение порнографической литературы. При обыске на квартире нашли самиздатовские книги маркиза де Сада. В конце концов три статьи обвинения были сняты, оставили одну – получение нетрудовых доходов. Хотя доходы были достаточно трудовые. Иванов три года отсидел в крытой тюрьме, потеряв там практически все передние, да и наверное задние зубы. Ему еще повезло, так как дали ему все четыре. Он жаловался потом, что напрасно отказался от зоны – в крытой сидеть было труднее. На заседании закрытого суда Иванов пользовался уважением со стороны конвоировавших его солдат.