В голове шумело. Одновременно начинался злополучный процесс против Гейера в Гамбурге. Приходилось готовить для представлявшего там наши интересы адвоката Дойхлера объемистые письменные трактаты.
Бехтле настаивал на возврате аванса в течение не более чем четырех месяцев, угрожая в противном случае судебным иском о возмещении ущерба. Чтобы спасти свой фотоматериал, следовало попробовать собрать деньги. Блеснула надежда. Меня посетил американский историк Джон Толанд и, увидев фото нуба, был ими очарован, но не смог понять, почему немецкое издательство не нашло в США корпоративного партнера.
Он подумал, что его издатель Даблдей может проявить интерес к фотоальбому, и попросил меня дать ему с собой некоторые фотографии нуба. Вопреки своему скепсису я передала ему лучшие из снимков.
Вроде бы все шло хорошо. Из Парижа прибыла европейская представительница крупного нью-йоркского издательства, просмотрела снимки, на нее они тоже произвели впечатление. Через две недели, казалось, подписание контракта было гарантировано. Даблдей сообщил мне уже запланированную цену продажи и объем тиража. Предусматривалось сразу же выпустить 10 000 экземпляров. Но затем пришел отказ. Причина была предсказуемой. Сожалеем, сообщили мне, но еврейские литераторы выразили протест против выпуска этого альбома.
Ультиматум, предъявленный фирмой Гейера, себя исчерпал. После жестких переговоров доктор Вебер добился продления срока возврата аванса.
Снимки нуба в журналах «Штерн» и «Санди тайме мэгэзин» произвели впечатление не только в Германии, но и в США. Появились новые заинтересованные лица из Франции и Англии. Во время пребывания в Лондоне два издателя заявили о готовности заключить контракт и сразу же выплатить аванс, который позволил бы мне расплатиться с немецким издателем. Слишком поздно я узнала от моего адвоката, что возвращать эту сумму не была обязана.
Английскими издателями были Питер Оуэнс и Том Стейси. Каким бы симпатичным мне ни казалось сотрудничество с Питером Оуэнсом, молодым профессионалом с большими запросами, я выбрала все-таки Тома Стейси, хорошо знавшего Африку. Он сам длительное время работал там журналистом, а затем опубликовал серию из двадцати книг о первобытных народах.
Началась одиссея книги о нуба.
Том Стейси
Владельцы японского ресторана «Токио», расположенного в пяти минутах ходьбы от Пикадилли, братья-близнецы Мичи и Иоши Кондо, пригласили меня с Томом Стейси отметить заключение контракта в своем заведении. Они в свое время являлись моими партнерами по работе с фирмой «Конд о-фильм».
Том Стейси выглядел очень симпатично: высокий, стройный, в самом расцвете сил, темпераментный, живой, с большим шармом. В Африке он прежде работал антропологом, отсюда и неподдельный интерес к нуба. Лучшего издателя нечего было и желать. Его двадцатитомная энциклопедия, снабженная сотнями цветных фотографий, оказалась работой поистине выдающейся. В тот вечер и у меня появилась причина порадоваться. Наряду с контрактом со Стейси в этот же день я подписала другой важный договор: Би-би-си приобрела права на показ по английскому телевидению моей «Олимпии». В связи с Олимпийскими играми 1972 года в Мюнхене планировалось, что лента будет демонстрироваться в оригинальной версии и полном объеме. Для меня это означало не только коммерческий успех. В Мюнхене этот фильм не показывался ни разу, даже когда Игры проходили в Германии. Ни один немецкий телеканал интереса к нему не проявил.
Перед отлетом из Лондона я получила третье предложение. Редакция «Санди тайме мэгэзин» захотела возложить на меня обязанности фотографа во время Олимпийских игр в Мюнхене. Предложение почетное, но принять решение оказалось трудно. Сумею ли я в свои семьдесят лет взять на себя такую утомительную работу? Я попросила время на размышление. Когда в конце концов я все же заставила себя согласиться, произошло это по совсем простой причине: я тогда находилась в Африке, купить входной билет на Олимпийские игры не смогла, а попасть туда мне очень хотелось. Еще можно было получить «стоячие» места или приобрести билет на черном рынке. В ответ на все свои обращения в официальные немецкие спортивные организации я получала отказы. Ни к чему не привело и мое письмо Вилли Дауме, президенту Немецкого организационного Олимпийского комитета. Поэтому я решила принять предложение «Санди тайме мэгэзин» — в этом случае мне открывалась возможность посещения любых соревнований. Я хорошо понимала, что это будет довольно-таки нервная работа.