«Ненавижу, ненавижу, убью всех, до последнего!» — эти мысли и возгласы раздавались и у танков, и у людей. Боль, невыносимая, нестерпимая заполняла всё естество. Но не столько физически было больно, как было больно душе. За это варварство, что творилось на родимой земле из-за этих супостатов.
«Когда-нибудь, когда устанет зло
Насиловать тебя едва живую,
И на твое иссохшее чело,
Господь слезу уронит дождевую.
Ты выпрямишь, свой перебитый стан
Как прежде ощутишь себя мессией
И расцветешь на зависть всем врагам
Несчастная, Великая Россия!»
«Когда? Когда это всё прекратится? Господи, услышь нас! Помоги, защити!»
— За Родину! За Сталина! — боевой дух поднимал советских воинов.
«За Веру, Царя и Отечество!» — вторил я. И пусть царя не застал, родившись после его убийства, но общий дух предков кричал за меня. — «Гнать супостатов, гнать, как в прежние времена: как Александр Невский, как Дмитрий Донской, как в 1612 году и в 1812-м. Скинь с себя оковы — Русь многострадальная! А мы тебе поможем».
— Ура-а! Ура-а! Ура-а! — боевой клич людей и нас захватил. И пусть слова нам не даны, но мощь рычащего мотора была тому доказательством.
Залпы и выстрелы, крики и стоны — вот что приходилось слышать матушке-земле. Грохот стоял такой, что даже себя невозможно было слышать. У людей лопались барабанные перепонки, а у машин сносило башни. Кровь, кровь, везде искорёженные тела и броня. Ад наполнил землю.
«Ты потерпи, родимая, ещё чуть-чуть».
А вот у самих терпения уже почти не осталось — так много смертей, так близко, что чувствуешь на языке.
Силы противника превосходили во много раз, но разве можно отступать? Кто, если не мы? Костьми и металлом легли здесь на веки вечные, кровь обагрила землю. Эта смертельная танковая дуэль была изначально нечестной. И всё же мы не отступили… потеряв почти всех…
Я с оцепенением смотрел на это месиво. Великое сражение обошлось слишком дорогой ценой — потери были неимоверные. А ведь враг ещё не исторгнут с земли родной.
Впереди предстояло ещё много битв.
Я шёл напролом. Оплакивать своих товарищей времени не было, но когда выдавалась минутка — я выл, рычал мотором, выражая ненависть и боль за тех, кого больше нет.
За эти четыре года я резко повзрослел, оматерел. Сил практически не оставалось, но, наконец, мы всё же смогли переломить ход злополучной войны — будь она проклята! Теперь настал наш черёд, и мы погнали врага с родимой сторонки. Немцы злились и не желали отступать, нагадив напоследок везде, где могли, оставляя после себя горы трупов.
Европа тоже пострадала. Шлейф войны распространился далеко.
Я отстреливал фашистских гадов быстро и чётко, за что получил прозвище — «снайпер», защищал своим корпусом чужие нации, получая в ответ слёзы благодарности. И, наконец, ступил на немецкую землю.
Колёса словно сами несли в Берлин, к зданию рейхстага. Немцы сопротивлялись до последнего, но я был неумолим. Берлинские бои оказались не менее ожесточёнными, но мы победили и водрузили, наконец, знамя Победы!
Это мои гусеницы прошлись по Берлину! Мои, а не ваши! Хотели фашисты пройтись по Красной площади? Вот и прошлись, только не победителями, а побеждёнными!
СЛАВА ВЕЛИКОМУ СОВЕТСКОМУ НАРОДУ!
ВЕЧНАЯ ВАМ СЛАВА И ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ!
Теперь я, старенький Т-34, стою в музее, ежегодно возглавляя парад техники. Мои внучата пришли вслед за мной. Хорошие ребята. Я вытираю слёзы, глядя на них — не дай Бог вновь пережить ужасы той войны. Будьте защитниками такими, чтобы ни одна сволочь не покусилась на нашу Родину.
И как горько мне видеть, что моим мальчикам выпала участь сражаться с бандитами и террористами в мирное, казалось бы, время…
_________________________________
В тексте использовано стихотворение И.Талькова
Конец