Тот, кто в этом месте забывал об осторожности, должен был считаться с головокружением. Ты и так находился на грани: мимо мелькали одно за другим светлые кольца – блинк, блинк, блинк, – а потом ударялся ногами. Невзирая на всю мягкую обивку, толчок ощущался пятками, передавался в лодыжки, колени, однако боли не было.
Теперь оставалось побыстрее вцепиться в поручень, чтобы не свалиться назад, и направить свое движение в расщелину.
Именно в этом месте, как сказал мне потом Гэри, он услышал сигнал тревоги, зазвеневший в поселении. Все дело было в причудливой акустике туннеля. О ней знали все. Из трубы можно было даже слышать разговоры, происходившие в том помещении, где начинался и кончался «хомячий ход».
Причину тревоги определить было сложно. Тонкий писк могли рождать две причины: либо включился противопожарный сигнал в камбузе, если повара напустили целую кухню дыма, либо что-то произошло с главной системой жизнеобеспечения. И определить, что именно произошло на станции, из трубы не представлялось возможным.
Словом, найти причину можно было единственным способом: опустившись вниз собственной персоной.
Однако «хомячья нора» предназначалась лишь для движения в одном направлении. И склон Большой Сахарной Головы предоставлял удобную возможность лишь для подъема, а не для спуска.
Впрочем, Гэри уже некогда было думать об этом. Продолжив движение в прежнем направлении, он вернулся бы на станцию слишком поздно. И посему Гэри повернулся, спустил ноги вниз и приступил к спуску, еще не зная в тот миг (он просто не мог знать этого), что ему предстоит решить одну из тех моральных дилемм, которые определяют всю дальнейшую жизнь человека.
В Билли Чена он врезался, преодолев две третьих обратного пути.
Оба они передвигались с не слишком большой скоростью, однако результат столкновения представить нетрудно: локти, колени, недовольные возгласы и сбитое дыхание.
– Простите, босс, но мисс Попаларкис попросила срочно найти вас, – начал Билли. – У нас неприятности с…
– …системой жизнеобеспечения, – договорил за него Гэри. – Понятно. Я слышал сигнал тревоги. А что случилось?
– Эта штуковина разогревается все сильнее, и мы никак не можем ее отключить.
Следом за Билли Гэри вывалился в помещение станции. Мисс Попаларкис они обнаружили одетой в одни шорты и тенниску, голова ее находилась в смотровом лючке, а рядом стоял я, профессор Санчес, главный научный специалист по горным разработкам и старший брюзга на станции.
– Что ты с ней сделала? – спросил Гэри лишь наполовину серьезным голосом. Системы жизнеобеспечения, подобные нашей, сами по себе не выходят из строя. Ну а если подобное все же происходит, это означает, что их кто-то сломал.
– Ничего я не делала, – возразила Аника, и голос ее едва пробился наружу из глубины корпуса установки, – я не обладаю знаниями, необходимыми для того, чтобы сломать ее.
– Тогда что здесь происходит?
– Один из химических стрипперов почему-то разогревается, – ответила Аника. Распрямившись, она поглядела на Гэри круглыми глазами. Покрасневшее лицо ее было покрыто бисеринками пота.
– А ты можешь остановить нагрев?
– Наверное. Возможно. Не знаю. Можно отключить на несколько часов всю систему, тогда стриппер остынет.
– Едва ли этого будет достаточно, – заметил я.
Гэри, Аника и Билли разом повернулись ко мне.
– Почему же? – спросил Гэри.
– Я смотрел диагностику, реакция на какое-то время останется самоподдерживающейся вне зависимости от того, выключим мы систему или нет.
– И на сколько же именно?
– Я могу только догадываться, но по-моему, дня на два или три.
– На два-три дня? – простонала Аника. – Но мы не можем отключить жизнеобеспечение на такой срок. Резервная система рассчитана всего на двадцать четыре часа. Только не надо меня сейчас спрашивать о причинах, помешавших нам обзавестись более мощной установкой, способной заменить основную более чем на одни сутки!
Гэри дернулся:
– Потому что в подобном случае стоимость поселения сделала бы станцию нерентабельной с самого начала.
– Зато теперь она сделается нерентабельной, проработав некоторое время, – скромно заметил я.
Он не стал реагировать на выпад и просто вернулся к делу.
– Хорошо, следующий вопрос: насколько жарко здесь станет?
– Слишком жарко, – ответил я. – Более чем жарко. Непереносимо жарко. Мы попросту испечемся.
– Ну а если мы сумеем каким-то образом охладить этот стриппер? – спросил Гэри.
Аника пожала плечами.
– Не спрашивайте меня, я простой водопроводчик, а не химик.
– На мой взгляд, разумный ответ, – заметил я.