Он взял пергамент и чернила и стал торопливо что-то писать. Неужели это простой солдат? Редкий простолюдин умеет писать и читать.
— Что ты пишешь?
Он поднял взгляд.
— Что обеспечу твою безопасность, и что не надо больше никого обвинять. — Робин замялся, а потом добавил: — А еще я приглашаю его на свадьбу.
Внезапно он опустился перед ней на колени.
— Ты ведь выйдешь за меня?
Линнет опустила голову и посмотрела не него. Кажется, ему не очень-то удобно стоять на коленях. Она тотчас же поняла, что он не привык к этому. Он просит ее поверить ему. Просит дать слово. Просит ее доверять ему и верить в него.
«Никто не пострадает».
Линнет проглотила комок в горле. Ее никогда прежде ни к кому не влекло. Она никому по-настоящему не доверяла. Сомнения продолжали терзать девушку.
— Там только одна лошадь. Мой отец погонится за нами. Он… убьет тебя.
— Доверься мне, — снова попросил мужчина.
В глубине души она уже верила ему. Помоги ей Господь, но она верила.
— Да, — искренне ответила она.
Его лицо озарила улыбка. Такую улыбку ей видеть еще не приходилось.
— Я люблю тебя, — признался он.
Линнет не пришлось повторять в ответ то же самое. Девушка знала, что ее лицо поведало все любимому за нее.
Робин аккуратно положил записку на стол, за которым до этого сидел охранник, а потом они вместе поспешно направились вдоль коридора к кухне и вышли через дверь. Стараясь держаться в тени, она провела его к боковому выходу. Стражник спал, как она и предполагала.
Линнет открыла ворота. Мужчина и женщина взялись за руки и вместе побежали к лесу. Огромные клубящиеся облака скрыли луну и звезды, и Линнет поняла, что они стали почти невидимы.
Беглецы добрались до лошади. Это было сильное, быстрое животное; Робин усадил ее верхом, а потом сам вскочил позади нее с ловкостью прирожденного наездника. Линнет прислонилась к нему, ощущая его силу, черпая в ней храбрость. Сперва они ехали шагом, а затем перешли на рысь и направились к дороге.
Ветер крепчал, а небо так и оставалось темным. Едва беглецы выехали из леса, пошел дождь. Робин покрепче обнял ее, и у Линнет исчезли последние сомнения. К добру или нет, но она вверила ему свою жизнь.
Девушка обернулась и коснулась рукой его лица.
— Куда мы направляемся?
Он хмыкнул.
— Мне было любопытно, когда же ты спросишь? Домой, любовь моя. В Уортингтон.
— А тебя и вправду зовут Робин?
— Нет, перед тобой Дункан, маркиз Уортингтон. А ты станешь графиней Уортингтон.
Маркиз!
«Вот тебе и Мэри да Робин».
Линнет снова прижалась к нему и засмеялась.
У нее за спиной послышался раскатистый хохот любимого. Душу переполняла радость — да, радость, а еще изумление и удовлетворение. Все будет хорошо. Ее отец останется доволен подобным союзом сверх меры. Линнет не знала, зачем Дункану понадобился этот маскарад. Может, затем же, зачем и ей. Чтобы хоть немного побыть обычным человеком, которого ценят за его достоинства, а не за деньги, титул или положение. У них впереди годы, чтобы найти ответ. Чтобы выяснить и объяснить.
Чтобы любить.
Линнет посмотрела вверх. Дождь продолжал рассыпаться брызгами вокруг них, но она заметила первые проблески рассвета. Ее господин и повелитель Робин — нет, Дункан — покрепче прижал ее к себе и повернул коня на восход.
«Домой».
Они ехали домой.
Эпилог
Уортингтон
Свадьба должна была стать великолепной.
Даже Генри Тюдор, новый король, прибыл в Уортингтон, чтобы присутствовать на церемонии. Известие, что один из наиболее преданных ему лордов, его фаворит, избрал жену и сделал — по его мнению — верный выбор, доставило ему удовольствие. Король приветствовал союз с северными округами.
Его подарком была пара белых лошадей.
Генри прибыл два дня назад, спустя месяц после отправки животных. Услышав историю о столь необычном ухаживании, он зашелся в приступе хохота.
— Уортингтон никогда не ищет легких путей, — заметил король. — Вы отлично ему подходите, леди Линнет.
Утром в день церемонии Линнет пошла на конюшню, чтобы посмотреть на подаренных лошадей. Больше месяца она работала вместе с прислугой Дункана, придавая поместью представительный вид, и теперь ей требовалось несколько мгновений покоя, прежде чем предстать перед королем, своей семьей и множеством важных гостей для произнесения клятв.
Она знала, что должна вернуться в свою комнату. Сестры, вероятно, ждали ее там, чтобы помочь одеться. Они находились в замке уже давно, приехав почти сразу же после первого визита ее отца.
Линнет никогда не сможет позабыть потрясения в его глазах, когда он узнал, что содержание записки Дункана было правдой. Лорд Кленден въехал в ворота Уортингтона, сопровождаемый группой плохо вооруженных мужчин. Он был в ярости. До тех пор, пока не обнаружил, что человек, которого он приехал покарать, был одним из наиболее прославленных людей в королевстве, лордом, внушающим страх и уважение.
Пока не понял, что выкуп за его дочь составляет больше, чем стоят все принадлежащие ему земли.
Пока не услышал предложение Дункана помочь с приданым для сестер Линнет.
Пока не увидел, как он выразился, искрящихся глаз дочери.
И пока не узнал о благословении этого союза Генри Тюдором.
Последнего было достаточно, чтобы унять любые слухи о его дочери, и теперь лорд Кленден наслаждался и гордился благосклонностью самого короля. Отец Линнет прибыл лишь два дня назад вместе с непривычно молчаливой женой, которая чуть ли не пылинки с дочери сдувала и тряслась над ней, как никогда раньше…
Одна из стоящих поблизости лошадей слегка заржала, и девушка улыбнулась. Ей даже не нужно было оборачиваться. Это была кляча, на которой ее менестрель приехал в Кленден. Но кобыла больше не была клячей. Она была ухожена, откормлена и стала любимицей всех домочадцев.
— Моя будущая жена, — произнес Дункан, запечатлев поцелуй на ее шее. — Я так и знал, что найду тебя здесь.
— Ты не должен быть здесь, милорд. Говорят, увидеть жену до свадьбы — к несчастью. Уилла будет в ужасе.
— Встреча с тобой никогда не сможет принести мне несчастья. Она стала счастьем всей моей жизни.
Линнет повернулась и взглянула на него. Как она могла когда-то не понимать, что он человек чести.
— Даже несмотря на то, что у меня такая мать? — уточнила она, криво улыбнувшись.
— Она произвела на свет тебя, любовь моя. За одно только это я восхищаюсь ею.
Линнет подняла руку, пробежалась пальчиками по суровым чертам его лица, которые, однако, смягчало сияние глаз Дункана.
Всего через несколько часов он будет принадлежать ей. Полностью и без остатка.
Ее Робин. Ее менестрель.
Ее любовь.
Пальцы Дункана поймали руку возлюбленной и поднесли к губам.
— Ты готова, мой лесной дух?
— Да, мой менестрель, — ответила она, почувствовав, как глубоко внутри забурлил радостный смех. — Отныне и навсегда.
— Я напишу песню по этому случаю, — заявил Дункан. В его глазах плясали смешинки.
Линнет возвела глаза к небу, точнее сказать — к крыше.
— Ты сказала «навсегда», — напомнил он ей.
— Значит, так и будет, — ответила она, сжимая свои пальцы, теперь переплетенные с его, в то время как они направлялись к главному залу… а немного погодя — к священнику. Но, встретив взгляд его прекрасных глаз и увидев в них любовь, Линнет поняла, что им не придется писать песню. Она уже звучала в их сердцах.